Первин подтолкнула Элис локтем:
– А ты знаешь этого Динеша?
– Динеш Апте, третьекурсник, блестяще разбирается в высшей геометрии. – Элис встала и с высоты трибуны и собственного роста посмотрела в толпу. – Что эти негодяи с ним делают? Мисс Дабу, дайте бинокль!
Элис настроила бинокль, а Первин влезла повыше на пустую трибуну, чтобы и самой что-то видеть. Сердце у нее сжалось – полицейские размахивали своими латхи[14], отгоняя студентов, а те пытались прорваться в их круг. Потом толпа расступилась. Первин увидела Динеша, трое солдат крепко держали его за загривок и тощие руки. Лицо у юноши было в крови, но голову он поднял высоко: его повели прочь по краю мостовой, где только что прошел парад.
Набережная Кеннеди опустела – большинство фотографов и репортеров последовали за медленно движущейся королевской каретой. От этого Первин стало еще тревожнее. Мало того что газетчики не увидели протеста юноши – они пропустили и то, как быстро и безжалостно его скрутили. Динеш может просто исчезнуть – и никому не предъявишь обвинения.
– Какой позор. – Мисс Дабу забрала назад свой платок и теперь обмахивала вспотевшее лицо. – Наш колледж выказал неуважение кронпринцу. И какая трагедия – юноша-то из местных! Репутация его семьи загублена навсегда.
Первин думала не о репутации, а о том, что теперь будет с Динешем. Вспомнила, как Френи жаловалась на его поддразнивания. Если судить по ее словам, вел он себя очень нагло. Возникнет ли конфликт интересов, если Первин предложит ему свое содействие?
Первин мысленно перечислила все аргументы. Они с Френи не подписывали никакого договора, девушка не клиентка адвокатской конторы Мистри. Первин решила, что попытается получить доступ к Динешу Апте, выяснить, как с ним обращаются в полиции, предупредить, чтобы он не отвечал ни на какие вопросы без присутствия адвоката. Можно спросить, не нужно ли ему порекомендовать защитника.
Разобравшись с внутренней дилеммой, она спустилась со скамьи и встала рядом с Элис – та вернула ей бинокль.
– Какое жуткое зрелище. Вот, держи.
– Спасибо. – Первин убрала бинокль обратно в портфель. – Мне нужно идти.
Элис озабоченно посмотрела на нее:
– Ты собираешься вмешаться, да?
Первин кивнула:
– Хочу убедиться, что он останется в живых.
– Я бы пошла с тобой, если бы могла, но мистер Атертон приказал, чтобы преподаватели сопроводили студентов обратно в колледж. Ты ведь будешь осторожна?
– Буду, очень. Только понаблюдаю.
Первин спустилась с трибуны. Поспешно шагая – насколько позволяло сари, – она попыталась забыть слова отца о том, что не нужно связываться с протестующими. Она была уверена: если бы Джамшеджи видел, как жестко отреагировала полиция, он сделал бы то же самое, что сейчас попытается сделать она.
Когда Первин приблизилась к тесному кольцу военных, путь ей преградил констебль-индиец. Он хмуро сообщил:
– Проход закрыт.
Первин, пытаясь изобразить беспечность, заметила:
– Так принц-то уже далеко. Я не помешаю ему проехать.
– Дело не в принце. – Глядя с высоты своего роста – сантиметров на тридцать выше нее, – констебль добавил: – Здесь полиция работает.
– Вот как? А я просто хочу пройти.
Но констебль сделал еще шаг вперед и полностью преградил ей путь, даже взмахнул латхи перед лицом.
Сердце у Первин неслось вскачь, и все же она не двигалась с места. Если он ее ударит, последует реакция толпы. С другой стороны, он на взводе. Может ее покалечить, лишить зрения и даже убить.
