***
Рисунок незнакомых созвездий завораживал Клио. Их можно было часами разглядывать, словно плывущие по небу облака, угадывая в скоплениях то лошадиную морду, то лист клёна, то силуэт старика с костылем. И Клио всё свободное время проводила возле иллюминатора. И вспоминала, вспоминала…
Даже здесь, в непривычно новом для себя пространстве, начав жизнь с чистого листа, она никак не могла избавиться от своего прошлого, ставшего вечным настоящим. Воспоминания мешали радоваться и быть счастливой, мешали чувствовать, думать, творить, идти вперед.
За пару лет до старта «Гостомысла» она рассталась со своим возлюбленным. Его звали Нил Сванг. Они вместе учились, шли рука об руку долгие годы к вершинам науки. Она любила его, как любят лишь раз в жизни, – фатально, безрассудно, убийственно.
В последние дни их умирающей связи Сванг завербовался в космические войска, которые набирали специалистов для изучения артефактов на дальних планетах. И Клио поймала себя на мысли, что Нил удрал в космос нарочно, чтобы быть подальше от неё. С глаз долой – из сердца вон!
Но из сердца Клио Нил никак не выходил, даже будучи отрезанным от неё парсеками. Как психолог она понимала, что её состояние – эмоциональная чёрная дыра. Чем дольше вращаешься на орбите рефлексии – тем вернее затягивает внутрь. Но ничего поделать с собой она не могла. Легко давать советы другим, не себе.
И когда земляне открыли Квинту, Клио решила, что это – её шанс поставить точку и начать новую главу своей жизни. И приложила нечеловеческие усилия, чтобы попасть в состав миссии.
От ностальгии Клио спасала только работа. Этнография для неё была не просто ремеслом – она была всей жизнью. Учёная специализация Клио Мараки была выстроена на психологии архаической культуры. Как и чем жили древние земляне, чему поклонялись, куда стремили свои чаяния, – всё это Клио знала лучше, чем саму себя. А новая, ещё только зарождавшаяся наука космоэтнография требовала полевых исследований. Войти в контакт с аборигенами, не причинив вреда, издали наблюдать, не пытаясь направлять.
Люди, наученные горьким историческим опытом, помнили, что такое национализм и сепаратизм. После ядерного холокоста в 21 веке сошли на нет любые разделения. Заплатив за мир слишком высокую цену, жители третьей планеты у Солнца стали просто землянами. Научились уважать инаковость друг друга, не вмешиваться в дела соседей и купировать любой конфликт в зародыше.
Но иногда Клио посещали тревожные мысли. А что, если какой-нибудь рудимент человеческой природы однажды возобладает над достижениями цивилизации?
В полёте Клио подробно изучала материалы, переданные на борт по каналам квантовой связи автоматическим разведчиком. Пока экипаж «Гостомысла» спал, зонд смог проникнуть на поверхность и подробно снять флору, фауну и аборигенов Квинты.
К удивлению экипажа, внешне квинтяне оказались схожими с землянами: две пары рук и ног, глаза, нос, рот, – всё, как у людей.
– Как ты это объяснишь, Мацумото? От Земли до Квинты – десять световых лет, а родня по разуму нам приходится чуть ли не родней по физиологии?
Мацумото презрительно хмыкнул и заявил:
– Не вижу ничего удивительного. Химия наших планет и светил, вокруг которых они вращаются, идентична. Почему не может быть идентична жизнь, построенная на этой химии? Все мы – дети звёзд, так или иначе. К слову, наша ДНК идентична ДНК обезьян на девяноста девять процентов. Зачем Создателю изобретать велосипед, пытаясь уместить разум в облаке газа или электрическом разряде? Ты начитался фантастики, Яр.
