А Влад уже привстал со стула и продекламировал под бит-бокс гудящего в кулак Федоренко:
– Липатов – феномен,
Его тошнит от всех сцен!
Только сцены в ромфантах
Могут быть в вариантах! Е-е!
Костя почувствовал, как внутри всё съёжилось. Можно было и не сомневаться, что Влад хорошо помнил тот его детский провал. Костя всегда подозревал, что Кумаев люто завидовал ему в младших классах. Ведь тогда на все праздники главным чтецом выбирали Костю, а не его, племянника самого директора школы.
– Кумаев, ну хватит уже! – внезапно за Костика вступилась Катя Лучёва.
– А что я? – Влад насупился, неожиданная поддержка отличницы и первой красавицы класса задела его самолюбие. – Максим Викторович не в курсах ведь, как он нам всю сцену разукрасил в тот раз.
– Это было во втором классе! Повзрослеть пора, Кумаев! – Лучёва была непреклонна.
Костя уныло покосился на окно. Пушистые утренние облака теперь были будто разорваны кем-то на мелкие клочки и нелепо разбросаны по всему небу. Подумать только, и она помнит тот позорный эпизод его жизни! Даже в каком классе это было.
Однако другие ребята вдруг тоже встали на Костину сторону.
– Действительно, Кость, попробуй уже, – сказал Дима Загорный. Костя знал, что ему тоже нравится Катя. Но, в отличии от Кости, у него были все шансы получить ответную симпатию Кати, ведь Дима был единственным отличником в их классе среди парней.
– Я думаю, что Константин справится, – твёрдо произнёс Максим Викторович. Он подошёл к парте, где сидел Костя, и к тому же положил руку ему на плечо, в знак полного доверия ученику.
Костя молчал. Всё, что он хотел сказать, внезапно вылетело из его головы. Он посмотрел на учителя, крепко уверенного в своём выборе. На злющего Кумаева. На ребят, ожидавших ответа от него. И, наконец, краем глаза, на Катюшу Лучёву.
– Да… – будто издалека услышал Костя собственный голос.
…
Все они верили в него. И Максим Викторович, и ребята, и Катя. Вот только он сам не верил. Не верил в себя. Да и как можно быть ведущим праздника тому, кто не поднимался на сцену вот уже девять лет? Все эти годы во время мероприятий Костик либо болел и оставался дома, либо тихонько отсиживался в рядах зрителей по причине невыученных из-за какого-нибудь недомогания реплик. Но сейчас всё было по другому. И он готов был попробовать всё изменить. Ради ребят, ради неё…
– Я должен сделать это, – шептал он, уговаривая сам себя, – я смогу. Ничего страшного. Это всего лишь глупая деревянная сцена.
Костя стоял у дверей актового зала школы и не мог заставить себя войти внутрь. Он пришёл сюда сразу после занятий, чтобы убедить себя в том, что нет ничего невозможного. Пришёл, чтобы попытаться поверить.
Однако верить в себя было ой как не просто.
– Ничего страшного, – в который раз повторял Костя, – вот сейчас…
Наконец он собрался с духом, приоткрыл дверь и быстро юркнул в зал, не давая себе больше возможности передумать.
Зал был пуст и от этого казался ещё громаднее. Костя тотчас вжался в стену, будто стараясь стать меньше и незаметнее под взглядом безжалостного великана. Он немного постоял у стены и двинулся дальше, к сцене. Она находилась на другом конце зала, напротив двери, и внушала ещё больший ужас, чем сам зал.
Очень медленно, почти не дыша, Костя приблизился к сцене. И сразу остановился. Будто врос в серый школьный паркет. В висках тут же застучало, сердце подпрыгнуло, мерзкий липкий страх, уже не сдерживаясь, стремительно расползался по телу, пальцы на руках предательски задрожали, к горлу подступила знакомая тошнота. Костя судорожно сглотнул и попятился назад. Нет, никак… Невозможно! В следующую минуту Костя уже выбегал из зала, затем, перепрыгивая через ступеньки, вниз по лестнице, на первый этаж, к выходу. Дальше, дальше от этого пугающего места! От школьной сцены. В глазах щипало, скакали мушки. От бессилия, от обиды на свою невероятную трусость хотелось кричать, рвать, метать и… рыдать.
