– Твое начальство только что телеграфировало. Ты поступаешь в распоряжение этого самого полковника Сузу, – Козмас усмехнулся. – Между прочим, это его идея. В далекой заснеженной Москве она очень понравилась кому-то. Кстати, они тоже требуют результата.
– Козмас, неуч чертов! В Москве тоже разгар лета и там снега столько же, сколько и на Кипре. Во всяком случае, сейчас.
– Что ты говоришь? А что делают в такую жару белые медведи?
– Они загорают и становятся бурыми. Разве ты не знал этого?
– Догадывался. Но не был уверен!
– Подумать только, вот ты, допустим, приедешь к нам, пойдешь по нашим улицам, и тебя станут принимать за посланца цивилизации, как всякого иностранца из благополучной страны. У нас вообще испокон веков уважают иностранцев, причем, всех, даже тех, кого только что сбили банкой «Кока-колы» с дерева. Вас почему-то считают носителями прогрессивной мысли. И тебя, представляешь?
– Ужас! Но это, согласись приятно. Здесь я дома, а дома жуткая конкуренция на общественное признание, – Козмас засмеялся, покачал головой. – Садись ко мне. Поехали в департамент. Думаю, полковник Сузу не заснул этой ночью – он, кажется, чувствует себя тем иностранцем, которого сбили банкой с дерева вчера в ресторане. И сделали это русский и молодая англичанка.
– Его сбили бутылкой русского кваса и английским пудингом, – ухмыльнулся Роман.
– Что такое английский пудинг, знаю… А что такое русский квас?
– Это то, что раньше «кока-колы» на тысячу лет. Но Сузу – первая его жертва. «Кока-кола» куда более агрессивна…
Роман решительно нырнул в темное нутро «Митсубиси». Козмас лихо раскрутил машину на площадке и выскочил на шоссе, чуть было не задев невесть откуда появившегося велосипедиста.
– Э! Что ты лезешь под колеса, болван! – запальчиво крикнул он, приоткрыв дверцу.
– Катись ты, мурло! – ответил велосипедист, пожилой англичанин в жарком военном френче со споротыми нашивками. – Не видишь, идиот чертов, что едет отставной капитан военной авиации? Он держал велосипед на весу, приподняв переднее колесо и крепко упираясь короткими кривыми ногами в землю. Колесо продолжало крутиться по инерции.
– Вижу, сэр! – примирительно ответил Козмас, и его губы растянулись в улыбке. – Прошу прощения, сэр!
– Езжай своей дорогой, парень!
Роман покачал головой и весело махнул велосипедисту рукой.
– Не управляй моей машиной! – проворчал Козмас, когда они отъехали.
– Что значит «не управляй»?
– А то и значит. Это я должен был махнуть ему рукой, потому что я за рулем! Не смей лезть в мои дела.
– Меняй характер, Козмас, а то тебя в Москве на улице задерет какой-нибудь медведь. Это больно!
Полковник Артур Сузу сидел за письменным столом, он был в рубашке, белых штанах и сандалиях на босу ногу. Над его головой лениво плыли огромные лопасти вентилятора с золоченными узорами, совершенно неуместными в серой тоске полицейского участка. Роман, разглядев торчащие наружу пыльные, словно покрытые серой коростой, пальцы ног полковника Сузу, ухмыльнулся.
– Что случилось, майор? Я смешон?
– Нет, сэр! Что вы! Жарко…
– Садитесь, – распорядился Сузу.
– Благодарю вас. Если позволите, постою.
– Ради бога, майор.
Полковник отвалился на стуле, задумался о чем-то на мгновение, потом поднял на Романа глаза.
– Ваше начальство недовольно вами. Вы пассивны. На работу приезжаете с опозданием да еще с унылым лицом…
– Откуда ему это знать, как не от вас, полковник?
