…– Живой? – сквозь вату, заложившую уши, дальним отзвуком послышался чей-то голос.
Михаэль оглянулся. К нему подходил сержант Николай Парфенов и с ним ещё трое. Михаэль узнал двух бойцов своей роты: ефрейтора Стеклова – широкоплечего, крепкого колхозника из-под Тамбова и, словно кто-то решивший посмеяться специально составил эту пару, невысокого, щуплого Витю Думенко из Харькова. Третьим был помощник начальника штаба батальона младший лейтенант Данилевский. Хотя старшим по званию являлся он, тон задавал Николай.
– Идти можешь, политрук? – спросил Данилевский.
Михаэль встал. Его шатало. Николай выжидающе смотрел на него.
– Идём, я помогу. Контузия у тебя лёгкая, быстро пройдёт, – сказал Данилевский.
– Послушай, лейтенант, – нетерпеливо произнёс Николай, – не можем мы с каждым возиться. Времени нет. Оставь его, как-нибудь сам доберётся.
– А если не доберётся?
– Ладно, тащи, – согласился сержант, внезапно изменив своё мнение, – только не отставайте. Я один знаю, как отсюда выбраться. Места знакомые. Ну, давайте, за мной…
Это было странное заявление. Михаэль слышал сам, как Николай кому-то рассказывал, что он родом с Орловщины. Знакомые места? Где Орёл и где Новгород! А у этого типа явно что-то на уме…
Михаэль не заметил, как они оторвались от общей массы и пошли в другом направлении. Стучало в висках, одолевала тоска по Клаве, и, погружённый в себя, он был не в состоянии думать. Даже не сразу почувствовал, что ему стало легче и он передвигается самостоятельно. Данилевский оказался прав.
Способность размышлять вернулась к Михаэлю на привале. Он подозревал, что линия фронта проходит восточнее и понял: либо они сбились с пути, либо сержант сознательно увёл их в другую сторону. Но зачем?..
Оказалось, что не только Михаэль задаётся этим вопросом. Младший лейтенант тоже обратил внимание, что идут они в другую сторону, и поинтересовался у Николая:
– Ты куда нас ведёшь, сержант? К линии фронта или к немцам в тыл?
– А ты поменьше спрашивай, Данилевский, – спокойно ответил Парфенов, – целее будешь. Туда и веду. Подальше от чекистов, которые за линией фронта поджидают. Попадёшь к ним в лапы – узнаешь…
Ошеломлённый Данилевский несколько минут переваривал слова сержанта и лишь потом обрёл способность говорить.
– Ты что же это, добровольно сдаться решил?.. Вот сволочь!
Михаэль видел, как пальцы младшего лейтенанта заскользили по кобуре, но сержант оказался проворнее. Тигриным прыжком он настиг Данилевского. Оба упали, а через мгновение Николай уже был на ногах, вытирая о траву окровавленный нож.
Поражённые Стеклов и Думенко застыли на месте. Михаэль знал, что не успеет вытащить оружие, а без него не справиться ему со здоровенным сержантом. Если бы другие помогли… Но они стояли неподвижно, словно приросли к месту.
Парфенов посмотрел на Михаэля:
– Не дёргайся, политрук! Тебя убивать не стану. Ты мне для другого дела понадобишься. А вот пистолетик свой отдай по-хорошему. Не то…
Михаэль понимал, что выхода у него нет, и с болью смотрел, как Парфенов засовывает его пистолет за пояс. Затем сержант обратился к остолбеневшим Стеклову и Думенко:
– А вы свои винтовки пока у себя оставьте. В лесу понадобиться могут. Выбросим, когда время подойдёт. Не понравится немцам, если мы к ним с оружием явимся.
– К немцам? – всё ещё не веря услышанному, переспросил Думенко.
– А ты что думал? Они сейчас там, у Мясного Бора, остатки нашей армии в плен берут. А мы сами к ним явимся, и не с пустыми руками. За это и отношение к нам другое будет.
