– Я троих убил, ты представляешь?!
– Да ладно, не парься, как-нибудь… – Дака не знает, что сказать.
Как утешить, как отвлечь – лекарство для убийцы ещё не придумали.
– Ты один что ли убил? А я? Это же я прикончил их, добил. – Что это с Энмином?
Нашёл, чем хвастаться.
– Тише ты, люди услышат.
– Пусть боятся! – Энмин так возбуждён, что готов ещё какую-нибудь глупость сморозить.
– Идём к Даке, короче. Там и поговорим.
Отчего-то хочется выговориться. Можно подумать, что с потоком слов вся горечь уйдёт. Как бы ещё хуже не стало.
– Блин, дверь не могу открыть.
Дверь заклинило, как будто нарочно. Сейчас менты приедут…
– Ну, никак же!
Дверь не хочет открываться, да бог с ней. Пика к соседям уже стучится. Сердобольный сосед интеллигентного вида сразу поверил молодым людям и впустил. Пика через балкон перелез в соседний, зашёл в Дакину квартиру и открыл дверь. Хоть какое-то движение, это немного успокоило.
Всё, как обычно. Может, это был всего лишь кошмар, глюки? Бред какой-то – он убийца. У Энмина нервы стальные или после недавнего наркоза они у него на время отказали? Или просто лицо непроницаемое. Сколько его знает, столько удивляется. Друг-то с секретом, получается.
Хотелось выговориться, но слова где-то застряли, комок в горле. Даке такое сказать? Упаси боже. Благо, Мака благодарный слушатель. Выслушала, как миленькая, даже пыталась как-то утешить. Тут он расплакался. Прорвало. Всё сразу. Себя жалко, тех жалко. По какому праву он лишил их жизни? Стоп! А Энмин? В голове всё путается. Что за мазохизм – брать чужую вину на себя…
Энмин без конца пьёт – он уже почти невменяем. Повезло ему. Ни о чём не думать, ничего не чувствовать, никаких тебе переживаний, угрызений совести, если таковое имеется. Но под конец и Пику сморило. В глазах двоится – две Даки, вот здорово.
– Боже, который час? – Впрочем, какая разница.
– Скоро мама с работы придёт, надо сворачивать контору.
– О, Дака! Люби… – тут его заклинило.
У них как-то не принято сюсюкаться. А что мама, и при ней они тут ночевали. Ах да, теперь всё будет по-другому. Он уже не с ними. Тут пришли Мося, Джин и все остальные. Пика уже всем подряд рассказывает, тех это не шокирует. Странно? Время такое, что убийство – это рутина. Опять пили. Затем с Дакой поругались. Значит, это был всего лишь кошмар. У Пики просто имидж такой, где-то внутри, глубоко он совсем другой. Ранимый, робкий, даже стеснительный. Такого Пику никто не знает. Даже матери он не открывался, даже Даке. Она-то не поймёт его – другого – её устраивает Пика-воин, Пика-хулиган или же истинная Дака тоже другая. Как всё сложно. Жаль, что об этом до сих пор не доводилось думать. Он вообще ничего не успел в жизни. Не жизнь, а какая-то провальная репетиция. Одно утешает – он успел полюбить. Уж сейчас-то, перед самим собой можно быть до конца откровенным.
Он чувствует, что земля из-под ног уходит, что скоро ничего этого не будет.
– Да не паникуй ты, всё обойдётся.
Каблук – хороший друг.
– Да пошёл он! – встревает Дака.
Любовь! Вот она твоя любовь. Забыться! Стереть всё! Всем смертям назло, он сегодня должен напиться. До усрачки, до потери пульса. К чёрту всё, в первую очередь, эту несчастную любовь.
Табор вышел на улицу. Там ещё каких-то знакомых встретили, машина нашлась. Пика с Энмином напились, их в машине оставили, и все к нам домой зашли. Ад продолжался долго. Дака переключилась на кого-то из новых. Всю ночь угорали. Никто никого не любит уже? Посреди ночи Энмин пришёл.
