Проблемы кодификации корпоративного и вещного права - страница 56

С этой точки зрения не имеют правового (во всяком случае, гражданско-правового) значения, а следовательно, и не могут служить юридическими основаниями для выделения самостоятельных видов юридических лиц цели и сфера деятельности того или иного некоммерческого объединения лиц, ибо во многих случаях они выходят далеко за рамки предмета гражданского права, а для их достижения и/или осуществления иногда вообще не требуются права юридического лица. Поэтому общественные организации и ассоциации (союзы) принципиально различаются лишь тем, что первые отвечают по своим обязательствам только собственным имуществом (абз. 2 п. 2 ст. 123.4 ГК), а вторые в некоторых случаях могут действовать под субсидиарную ответственность своих членов (ср. абз. 3 п. 3 ст. 123.8 и п. 2 ст. 123.11 ГК), что увеличивает имущественную базу их ответственности перед кредиторами. То обстоятельство, что в составе общественных организаций могут находиться только граждане (физические лица), а в составе ассоциаций могут быть как юридические, так и физические лица (в любых сочетаниях), с гражданско-правовых позиций не имеет принципиального значения, ибо имущественная база обоих этих видов юридических лиц формируется (в основном за счет членских взносов их участников) и используется в обороте (по решению их соответствующих органов) одинаково. Это говорит об искусственности их разделения и во всяком случае свидетельствует о возможности унификации их правового статуса в одну организационно-правовую форму (по типу германского Verein’а).

Упоминание же в подп. 2.1 п. 3 ст. 50 действующего ГК РФ такого самостоятельного вида юридических лиц, как «общественное движение» (кстати, появившееся год спустя после внесения изменений в текст его гл. 4), которое, как прямо следует из норм ст. 123.7–1 ГК РФ, с гражданско-правовых позиций ничем не отличается от общественной организации[118], можно считать типичным для нашего законодательства проявлением отмеченного выше «синдрома солидности». Сказанное полностью относится и к реестровым казачьим обществам (подп. 5 п. 3 ст. 50 ГК РФ и ст. 6.2 Закона об НКО). Их сфера и цели деятельности, а также особенности субъектного состава, указанные в п. 1 ст. 123.15 ГК РФ в качестве признаков их правового статуса, в действительности никак не характеризуют особенности их гражданско-правового положения[119], а потому не могут служить основанием для выделения этой разновидности общественных организаций в самостоятельный вид юридических лиц.

Этим же можно объяснить и признание в ГК РФ (также произошедшее более года спустя после внесения изменений в его гл. 4) самостоятельными видами юридических лиц адвокатских палат и «адвокатских образований» в форме коллегий адвокатов, адвокатских бюро и юридических консультаций (подп. 12 и 13 п. 3 ст. 50, ст. 123.16-1 и ст. 123.16-2 ГК РФ)[120]. Ведь гражданско-правовой статус различных объединений адвокатов (и объединений их объединений) также ничем не отличается от статуса ассоциаций (союзов), в котором они могли бы успешно продолжать свою работу (и по существу фактически делают это). Несмотря на это, законодательный «парад» некоммерческих корпораций еще не окончен. Подтверждением этого стало недавнее появление еще одной