Читать онлайн Геннадий Турмов - Пробное погружение

В Бизерте стояла оглушающая жара. Столбик ртути в термометре застыл на отметке далеко за тридцать градусов по Цельсию. Даже у моря не чувствовалось ни малейшей прохлады, ни слабого дуновения ветерка.

В одной из бухт стояли десятки судов и кораблей русской эскадры, оказавшихся здесь после окончания Гражданской войны.

Они стояли, пришвартованные к береговым тумбам, перевязанные между собой стальными тросами, словно узники, брошенные и забытые навсегда.

Долговязый подросток подошел к одной из тумб, разделся и аккуратно уложил на подстеленную газету одежду, придавив ее камнями. Оставшись в одних трусах, он ловко вскарабкался на палубу эсминца. Было очевидно, что это не первое его посещение русских кораблей. Он поудобнее устроился в рубке, закрыл глаза и предался мечтам…

Перед его глазами проплывали картины морских походов, схватки с неприятелями, портреты родственников в морских мундирах, украшенных орденами и медалями…

Он, конечно, пошел бы по линии своих предков (впоследствии он насчитал в своей семье более тридцати морских офицеров, генералов и адмиралов). Он бы обязательно пошел служить на флот! Но мечта эта была неосуществима, ведь он был «русским беженцем». Трудно было всю жизнь осознавать себя в этом качестве…

Саша, так звали подростка, уже давно начал собирать на кораблях таблички с русскими надписями, матросские ленточки, другие «сувениры», а однажды ему попалась на глаза морская сабля без ножен, оставленная, по-видимому, каким-то русским офицером. Но особенно он любил забираться в рубку той или иной подводной лодки (их было четыре) и представлять себя командиром, каким был его дед, полный тезка по имени-отчеству, Александр Владимирович Плотто.

Он был не только одним из первых командиров подводной лодки, но и первым командиром соединения подводных лодок в России, базировавшихся во Владивостоке во время Русско-японской войны 1904–1905 гг.

Историческая справка

В ноябре 1920 г. под натиском Красной армии закончилось отступление Белой армии П. Врангеля. Началась эвакуация Крыма. На корабли и мобилизованные пароходы были погружены войска, семьи офицеров, часть гражданского населения крымских портов.

В декабре 1920 г. Совет министров Франции согласился принять русскую эскадру в порту Бизерта в Тунисе.

Уже находясь в море, генерал Врангель напишет: «Русская армия… не смогла отразить натиск во многом сильнейшего противника… Я отдал приказ об оставлении Крыма… Отдаю армию, флот и выехавшее население под покровительство Франции, единственной из великих держав, оценившей мировое значение нашей войны».

И именно Франция всего через четыре года признает Советскую Россию, после чего прекратится существование русской эскадры в Бизерте. Она окажется вне закона. 29 октября 1924 г. будут спущены флаг и гюйс русской эскадры. За оставшиеся корабли начнется торг. В Бизерту прибудет советская техническая комиссия, в составе которой окажутся знаменитый кораблестроитель, генерал-лейтенант царского флота и советский академик А.Н. Крылов и родной брат командующего эскадрой в Бизерте Михаила Беренса, «красный адмирал» Евгений Беренс. Парадокс Гражданской войны! Брат против брата.

Договор с французами будет достигнут: корабли надо возвращать, но на вопрос: где и за чей счет их ремонтировать, ответа не нашлось. В итоге эскадра осталась на месте, но корабли стали постепенно один за одним исчезать, разрезанные на металлолом… Эскадра перестала существовать…

В канун празднования 70-летия Великой победы во Владивостоке был поставлен спектакль по роману В. Пикуля «Крейсера» о событиях Русско-японской войны 1904–1905 гг. Сценаристом и постановщиком пьесы стал народный артист РФ Ефим Звеняцкий, художественный руководитель Приморского академического театра. Военным консультантом Ефим Семенович пригласил Е. Гуримова, капитана 1-го ранга в отставке.

По замыслу В. Пикуля, мичман Панафидин, один из героев его романа, возвратившийся из японского плена, встречает во Владивостоке командира отряда подводных лодок Михаила Беклемишева, который приглашает мичмана служить на подводную лодку. Художественный вымысел известного романиста породил немало споров. Во-первых, соединение подводных лодок называлось отдельным отрядом миноносцев, во-вторых, командовал им не капитан 2-го ранга М. Беклемишев, а старший лейтенант А. Плотто и, в-третьих, что самое главное, Беклемишев в тот период не был во Владивостоке.

Одни утверждали, что Беклемишев прибыл во Владивосток инкогнито, другие – что он никогда и не был в этом городе.

На самом деле неправы оказались ни те, ни другие. Беклемишев побывал во Владивостоке, но за двадцать пять лет до событий Русско-японской войны.

После окончания в 1879 г. Технического училища Морского ведомства Михаил Беклемишев получил за отличную учебу назначение на парусно-винтовой клипер «Разбойник», готовящийся к переходу на Дальний Восток. Вместе с ним в дальний поход отправился однотипный клипер «Наездник», на котором служил минным офицером будущий вице-адмирал Российского, а затем Польского флота Генрих Цывильский, оставивший после себя интереснейшие мемуары «Пятьдесят лет в Российском императорском флоте». Судьба неоднократно приводила к тому, что жизненные курсы Г. Цывильского и братьев Беклемишевых неоднократно пересекались…

Оба корабля предназначались для усиления флота на Тихом океане, базой которого к тому времени стал Владивосток.

По этому поводу биограф Михаила Беклемишева И. Рассол[1] писал:

«Моряком становятся в плавании. И нет лучшей практики для офицера, чем длительное заграничное плавание, полное впечатлений, насыщенное полезным трудом и никогда не обходящееся без суровых испытаний. Такие походы, длящиеся по 2–3 года, создавали настоящих моряков. В те времена не так уж много русских кораблей уходило за экватор, и количество желающих попасть на них полноправным членом кают-компании много превышало число офицерских должностей. «Кругосветка», как правило, повышала служебный статус, а экипажи, считаясь в заграничной командировке, получали повышенное денежное содержание. На корабли в первую очередь стремилась офицерская молодежь, в душах которой не потускнел еще романтический взгляд на мир и собственное будущее».

«Разбойник» и «Наездник» вышли из Кронштадта в октябре 1879 г. Обогнув Европу со стоянками в Копенгагене, Лондоне и Бресте, корабли взяли курс к островам Зеленого мыса, где их пути разошлись. К Владивостоку они шли разными маршрутами.

Плавание «Разбойника» к месту назначения заняло десять месяцев. Позади остались штили, штормы, долгие стоянки в портах разных стран. И вот, наконец, Владивосток. Командовал «Разбойником» капитан 2-го ранга В.В. Житков, для которого этот поход был уже не первым. В честь Житкова будут названы географические объекты на российском побережье Японского моря. Да и названия кораблей «Разбойник» и «Наездник» будут увековечены на карте Приморья.

«Разбойник» встал на якорь в акватории бухты Золотой Рог в августе 1880 г. в год двадцатилетия со дня основания Владивостока.

В этот же год Владивосток был выведен из состава Приморской области и возведен в степень города с присоединением полуострова Муравьева-Амурского и Русского острова.

В конце 70-х – начале 80-х годов обострился Кульджинский вопрос, что привело к натянутым отношениям между Россией и Китаем. Начало этому кризису положило восстание мусульманских народов (уйгуров и дунган) против власти маньчжурской династии в Синьцзане. И хотя этот край располагался довольно далеко от Тихого океана, обстановка требовала усиления Сибирской флотилии, командование которой было вверено вице-адмиралу В. Лесовскому.

«Наездник» входил в первый отряд под командованием контр-адмирала барона Штакельберга, а «Разбойник» – во второй, под командованием контр-адмирала Асламбегова.

Матросы с кораблей во время стоянки активно использовались на земляных работах по устройству береговых укреплений.

Начало сентября во Владивостоке почти лето. Краски осени еще не коснулись ни травы, ни деревьев.

Воздух не шелохнется – ни единого дуновения ветерка. Осень в этих краях мягкая и тихая, по-настоящему «бархатная».

Солнце по-прежнему яркое, как и летом, но уже совсем не теплое.

До середины бухты Золотого Рога долетают стрекозы и диковинные бабочки-махаоны. Но в этот период нередки и грозные разрушительные тайфуны.

В то утро рассвет обещал хорошую погоду. Вот только солнце, поднимающееся со стороны Гнилого угла, выглядело зловеще красным. Михаил Беклемишев, помощник штурмана, только что заступивший на вахту, осматривал окрестности бухты через подзорную трубу. Стоял штиль. Воздух как будто бы застыл, но вместе с тем был пропитан чем-то тяжелым, тревожным, гнетущим. С чего бы это?

Беклемишев перевел окуляр трубы на флагманский фрегат и увидел начальника эскадры В. Лесовского. Тот стоял на открытой части палубы в «наполеоновской» позе, заложив правую руку за обшлаг мундира, видимо, просто дышал свежим воздухом.

Внезапно стало темнеть, провалилось куда-то солнце. Налетел такой сильный шквал ветра, что адмирала, которому не на что было опереться, швырнуло на палубу, протащило несколько саженей и прижало к леерному ограждению. Из рубки выскочили несколько офицеров и матросов и занесли адмирала внутрь корабля.

Михаил вызвал старшего офицера и доложил о случившемся.

Как впоследствии стало известно, В. Лесовский получил серьезные травмы. Внезапный шквал ветра раскачал, завалил на борт корабли и суда, стоявшие на рейде, и они еще долго качались на спокойной воде, как детские игрушки ваньки-встаньки. Наступившая прозрачная тишина была мгновенно нарушена нарастающим шумом обрушившегося на землю и воду дождя. Михаилу приходилось попадать под тропические ливни, но такого он еще никогда не встречал. Вертикальные струи низвергались с неба сплошным потоком. Многочисленные овраги, спускающиеся к бухте с окрестных сопок, в одно мгновение вспучились и превратились в бурные речки, которые вынесли на Светланскую улицу огромные кучи камней и всякого мусора.

К утру ливень также быстро прекратился, как и начался. Как ни в чем не бывало со стороны Гнилого угла выглянуло ярко-оранжевое солнце. По улицам неслись потоки воды, вспенивались по оврагам глинистые то ли ручьи, то ли речки.

Несколько дней команды, выделяемые с кораблей эскадры, помогали жителям города устранять последствия тайфуна…

В сентябре еще один парусно-винтовой клипер «Стрелок» бросил якорь в бухте Золотой Рог. Минным офицером на нем служил брат Михаила Николай. Путь этого корабля от Кронштадта до Владивостока занял всего три с половиной месяца. При этом «Стрелок» не огибал Африку, а прошел Суэцким каналом.

Михаил запросил было у старшего офицера «добро» на вельбот для встречи с братом, но со «Стрелка» флажным семафором сообщили, что на «Разбойник» направляется вельбот под командованием мичмана Беклемишева.

Поднявшись по шторм-трапу на борт «Разбойника», Николай сразу же попал в объятья Михаила, не сдержавшего по молодости свой порыв.

Вечером того же дня Михаил и Николай получили разрешение на сход на берег и посвятили вечер воспоминаниям и обмену впечатлениями перехода из Кронштадта во Владивосток.