Пробный маневр профессора - страница 2

Под стук колёс и звон ложек об подстаканники, неизменный во все известные ему времена, перед мысленным взором профессора представали забытые моменты его жизни. Проявлялось непроявленные фотопленки, осознавались, чтобы справиться с тем, что уже не изменишь и изменить то, что пока живо. Страшно тянуло в сон. Львовича подвело то, что он привык бороться с бессонницей с помощью аудиозаписи звука поезда. Он часто засыпал мечтая в поездке. «И вот теперь я в поезде и мечтаю о прошлом» – подумал он.

Вот советские семидесятые – ВДНХ с папой, побеги из школы в кино. Вот восьмидесятые – «не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым», он студент, аспирант. Вот девяностые – для него это диссертация, конференции, преподавание, вера в то, что скоро наука восстановится, станет все как было, ведь иначе он не представлял. Август 1991 он хорошо запомнил, так как был как раз недалеко от Фороса, где Горбачев отрекался. А когда вернулся приехал, удивился количеству диванных героев среди коллег, каждый на своих баррикадах Коллеги ломали копья в политических схватках, многие стали уходить из вуза. Возможности заработать там не стало. Сергей все же дотянул до лучших времен, он чем только не занимался со школьниками и студентами – и математикой, и физикой, и сопроматом и даже английским и оставался в этом мирке. Занятия карате давали ему иллюзию безопасности и принадлежности к особому клану, он даже крутил нунчаки и стоически носил вшитый в одежду свинец для нагрузки. Мама беспокоилась о семье. Тогда он быстро женился как будто не для себя или не в себе, и так же быстро развелся, испытав грешное блаженство выпущенного на волю.

– М-да, а был ли я женат – то? – задумчиво сказал Сергей Львович.

– И я тоже, – махнул рукой суровый Степан.

Но они посмотрели на верхние полки и не стали развивать тему.

– Дочь у меня постарше Ваших мальчишек года на четыре, уже студентка, – единственное, что сказал Анненков.

Вот Аненков вспомнил про то как его первая статья в международном журнале в первый же месяц после публикации собрала около тысячи ссылок. Значит его эксперимент был нужен, выводы актуальны. Теперь он надеялся получить финансирование дальнейших работ. Он надеялся на поддержку коллег. Вместо ожидаемого он узнал, что то, что институт как анекдот обсуждает то, что его единственная статья цитируется поболее всех статей ректора. Чей слух, чья интрига или глупость? Аненков не привык об этом думать, но все таки стал опасаться последствий.

Седьмого января мама Сергея Львовича отошла в мир иной. Он сидел у ее холодной постели, а коллеги бодро слали поздравления с Рождеством. В день похорон утром надо было на работу. Ему звонили и стыдили за то, что он не предупредил, что не придет принимать экзамен. Если вы ни разу не сидели рядом с охладевшим телом отца или матери, вы не осознали этого моментального взросления и ощущение своего ничтожества и ничтожества окружающих одновременно. Сказать, что ушла мама? Они того даже не стоят. Зачем они ей звонили и сообщали всякую чушь? Пусть лучше останутся драгоценные воспоминания о том, как вместе с мамой в этот последний Новый год наряжали елку бережно сохраненными игрушками и вместе мечтали, грустили о прошлом. Старый Новый год он встретил уже один.

Знать какое его глобальное прозрение привело к тому, что несчастья и испытания посыпались как из рога изобилия. Даже ученик, которого считал научным наследником, сбежал не прощаясь из страны, друг предал, коллеги отвернулись, продолжая кормиться его разработками. Руководство не советует аспирантам и дипломникам идти под его руководство, его научному кружку не дают помещения, финансирования нет. И это становится похоже на изоляцию с целью удушения. Последней каплей стало то, что декан и однокурсник его пообещал, не торгуясь, поддержать новую прорывную, почти революционную тему на ученом совете. Аненков поверил и рассчитывал. На совете декан высокомерно сообщил, что проф. Аненков занимается малоизученными теоретическими вопросами, а финансирование предусмотрено для имеющих практическую ценность и возможность быстрого внедрения. Закатай, плебей, губу. Что ж ты такой бедный, раз такой умный – пронеслись слова бывшей жены в голове. Предчувствие катастрофы или уже катастрофа – задавал себе вопрос Аненков. Думать не хотелось о том под властью каких демонов эти респектабельные люди душат все живое. «Всех в бан, всех в черный список! Поставить на этом точку? Или многоточие?»