Процедурная дегенерация - страница 2

– Тогда пойдём в другую сторону.

– Мы пойдём туда. Не бойся. Мы быстро. Туда и обратно. Если будет что-то страшное, мы повернём назад.

Мальчик опустил глаза и замолчал. Он не хотел соглашаться, но понимал, что спорить бесполезно. Надеюсь, понимал, что я прав.

Мы пошли влево, стараясь не наступать на кровавый след. Мальчик вцепился мне в руку и старался держаться поближе к стене. Местами красное смешивалось с голубым. Словно два существа волочились здесь вместе, истекая в унисон своими жизненными соками.

След не обрывался до самого конца, пока мы не вышли в большой зал с диванами в центре, раздатчиками вдоль левой стены и большим дисплеем на правой. Я успел увидеть, как лицо женщины на экране меняется, превращаясь в Эннет. Идиллическая картина, женская фигурка на поле под закатным небом, частично прикрытым тучами. Надпись должна была, наверное, что-то рекламировать, но буквы были мне не знакомы, если вообще были настоящими.

Кроваво-голубой след уходил к раздатчикам, где в углу возле одного из автоматов лежало тело. Я отвёл ребёнка к диванам в центре, оставил ему свой рюкзак, а сам пошёл посмотреть на мертвеца.

Большая красная лужа въелась в пол. Синяя, растекавшаяся поверх, была меньше и свежее. Из распоротого живота торчал шланг, и маленькие синие капли продолжали медленно капать. Кожа была человеческой, но она высохла и местами облезла. Под ней был пластик. В животе, откуда торчала трубка, внутри можно было разглядеть какие-то микросхемы. Время от времени раздавался щелчок и что-то начинало жужжать у мертвеца внутри, а затем с ещё одним щелчком всё замолкало. Лица не было, только белый пластик, как голова манекена. Волосы, возможно, когда-то были, но теперь они валялись вокруг, прилипшие к крови, как после очень неудачной стрижки.

Я никогда не видел ничего подобного. Здесь были копии вещей из старого мира. Иногда точные, иногда искажённые. Как та роща. Как реклама. Как ночное небо. Как раздатчики в форме старых торговых автоматов. Копии животных. Иногда. Редко. Здесь были странные роботы, от которых все пытались держаться подальше. Но я никогда раньше не видел копий людей. Какой была эта тварь, когда ещё работала? Могло ли быть у неё лицо Эннет. Или Гаррека. Я бросил взгляд туда, где сидел мой сын. Он терпеливо ждал. Смотрел в мою сторону.

У трупа приподнялась рука, когда раздался очередной щелчок. Потом всё выключилось, и она упала обратно. У меня зашевелились волосы на затылке. Что, если оно ещё может очнуться. Что если оно ещё работает. Щелчок. Жужжание. Рука больше не шевелилась. Стеклянные глаза в пластиковом черепе смотрят прямо. Щелчок и тишина.

Надо убираться отсюда. Набрать еды, воды и уходить.

Позже в тот день мы встретили старика. В ещё одном точно таком же торговом зале с диванами, раздатчиками и экраном вдоль всей правой стены, горевшим ровным белым светом.

Старик спал на одном из кожаных диванчиков, стоявших в центре зала, но при нашем приближении открыл глаза и поднялся, кажется, напрягся. Я заметил, как рука его скользнула в карман кожаной куртки.

– Синяя рука сжимает красный рассвет в кровавых лапах, – выпалил старик.

– Чего?

Взгляд старика сместился с меня на мальчика. Тот прятался у меня за спиной, осторожно выглядывая.

– Синяя рука сжимает красный рассвет в кровавых лапах? – повторил старик ещё раз, обращаясь непосредственно к мальчику.