Когда оказываюсь стоящей в коленно-локтевой на постели, даже не удивляюсь. Заславский вообще не трахается иначе. Только сзади. Но сейчас все ощущается особенно остро.
- Кто тебя трахает?
Одновременно с вопросом муж вставляет сразу два пальца, вынуждая меня сдаться от такого резкого проникновения.
- Я задал вопрос, - и шлепает меня по попе. - Кто?
- Ты… - выдыхаю, стараясь расслабиться. Я уже успела выучить, что с Заславским самое правильное - не зажиматься и не сопротивляться. Тогда и ущерб будет минимальный - моя растоптанная гордость.
- Я, - подтверждает муж, агрессивно двигая пальцами, растягивая и вынуждая реагировать на него и возбуждаться. - Так какого хера ты сосалась с этим щенком? Мало тебя ебу, Барби? Не хватает?
Ему не нужен мой ответ. Это так же очевидно, как и то, что я не виновата в том, что случилось. Я же пыталась отказаться, пыталась отговорить Лешку. Может, не так, как следовало бы…
И тогда он был бы жив…
С губ невольно срывается всхлип. Боже, из-за меня сегодня погиб человек…
Ещё один шлепок мгновенно отрезвляет, а следом чувствую крепкую хватку в волосах, из-за чего приходится прогнуться в спине.
- Не смей думать о ком-то, пока я тебя трахаю, - цедит Богдан. И резко заполняет своим членом до самого конца. Вскрикиваю, захлебываюсь и тону в том фейерверке эмоций.
Ненависть, страх, возбуждение.
Злость.
Каждое движение откликается во мне, вынуждает желать все сильнее, течь, стонать. По венам - словно густой коктейль из гормонов. И он пьянит почище алкоголя. У меня нет сил сопротивляться, я сдаюсь.
Кончаю слишком ярко для той, кто ненавидит мужчину, присваивающего мое тело каждый день.
Я оглушена и раздавлена. Обожжена той яростью, что неизбежно прорывается в каждом жесте, каждом слове.
Уткнувшись лбом в подушку, пытаюсь выровнять дыхание, пока Заславский лениво двигается во мне, будто внезапно передумал и сменил гнев на милость.
Эта обманчивая нежность расслабляет, и я теряю бдительность. Поэтому когда его палец касается сжатых мышц чуть выше, даже не дергаюсь. Мысли слишком тяжелые, неподъемные. А чувствительность хоть и обострена, но вместе с тем как будто заторможена. Я выжата не только физически, но и эмоционально.
И слишком поздно понимаю, что муж уже не остановится.
- Не надо!
- Он трахал тебя так? - Заславский глух к моим словам. Сейчас он совершенно точно не услышит. И мне страшно, ведь в порыве злости он может навредить куда больше, чем просто унизить.
- Пожалуйста, не надо, - повторяю снова, пытаюсь отползти, но Богдан крепко держит меня рукой. Настойчиво толкается уже двумя пальцами, размазывает мою же влагу, которой слишком много.
- Трахал?!
- Нет! Никто, слышишь? Никто меня не трахал. Прекрати…
- Расслабься, иначе порву. Я выебу тебя, Барби. Чтобы ты, наконец, запомнила, чья ты, - рычит муж. - Раз и навсегда.
Мое разморенное тело поддаётся, пусть и неохотно. Член у Заславского слишком большой для меня. Но, похоже, его это совершенно не смущает.
- Не надо, ты же… не поместишься, - бормочу снова и снова.
- Ты удивишься, - самодовольно ухмыляется этот мудак. - Но ты ещё и кончишь…
Я замираю, боюсь лишний раз пошевелиться, чтобы не спровоцировать зверя. Боюсь, что он напрочь слетит с катушек. Он и так на пределе.
Чувствую, как Богдан проводит членом по половым губам, крупно вздрагиваю - все нервные окончания обострены, я будто оголенный провод. И он этим пользуется. Растирает мою плоть, толкается пальцами в лоно, размазывает влагу и снова растягивает. Мышцы поддаются неохотно. Но с каждой минутой я теряю позиции. Потому что Заславский умело возвращает возбуждение, действует так, как надо ему.
