Невольно отшатнулась, но Лале цепко ухватила меня за плечо, рванула к себе и зашипела в ухо:
— В поле за флигелем у одинокой сосны сумка с деньгами и документами. Убирайся из нашей жизни, убирайся из моего Гнезда.
Горящий взгляд богини прожигал мою спину, когда я развернулась и бросилась из залы прочь. Не чувствуя ни боли, ни вновь накатывающего жара, ни собственного заходящегося в бешеном стуке сердца, я проскочила обратный путь до флигеля ракетным ходом.
Одинокая сосна стояла у самого края ограничителя. Я частенько стояла там, уткнувшись носом в невидимое стекло, вбирая глазами недостижимое ромашковое поле. Солнце палило, как безумное, мягко стелились травы от теплого ветра, я даже видела край сумки у сосновых корней.
На секунду остановилась. Может забежать во флигель, взять пару книг в качестве компенсации морального вреда, но позади раздались мощные взмахи крыльев и грохот. Меня накрыло ветром такой силы, что юбка встала перевернутым колоколом, перекрыв обзор. С трудом обернувшись и отодрав подол от лица, увидела только разбитую замковую стену и… золото. Огромную драконью тушу размером с весь мой флигель, пылающую на солнце расплавленным янтарем.
Ветер вынуждал меня юркнуть в любое подходящее укрытие. За стену, за дерево, в дом, который находился буквально в шаге от меня. Это было бы рациональным решением, но вопреки ему я на чистом упрямстве преодолела ветряной порыв и бросилась к сосне. К сумке. К свободе. Рев за спиной заставил меня ускориться.
Вот только никакой сумки там не было. Схватившись за сосну, я наклонилась к траве, а потом шагнула вбок, в ромашковое поле. Вдруг сумку отнесло ветром? Шагнула вперед, потом еще раз, драконий рык ударил в спину. Я уже протянула руку, касаясь ромашек, когда почувствовала что-то странное, ненадежное. Словно земля в одну секунду ушла из-под ног.
А потом вспомнила, что ограничитель снят, а ромашковое поле — только иллюзия, созданная Анваром, на самом же деле тут просто обрыв. Подняла потрясенный взгляд на летящего дракона, балансируя на тонкой грани, едва ощутимой пальцами ног сквозь тонкие туфли, и упала.
Я ни о чем не успела подумать, и никакая жизнь у меня перед глазами не промелькнула. Просто один миг я видела золотого дракона, парившего над головой, но не сделавшего ни единого движения в мою сторону.
Анвар видел мое падение, но не захотел спасти.
В груди словно что-то погасло. Мир еще бешено вращался перед глазами под какой-то хруст и глухие звуки ударов, а после погас и он.
9. 9. Драконица
— Может, умерла? — вдруг отчетливо спросил кто-то прямо в голове.
Загомонили еще девичьи голоса, втолковывающие что-то скептическому первому голосу. Меня теребили, дергали, орали чуть ли не в ухо, и я с трудом, но приходила в себя из глухой темноты. С трудом услышала стук собственного сердца, после почувствовала грудную клетку и вспыхивающее болью левое плечо, после сломанное колено, ребра, бедро, оба запястья, позвоночник. Я была вся и целиком переломана, как манекен на учебном плацу для рыцарей-первогодок. Боли вспыхнула и прошла, но меня крутило, выгибало, растягивало невидимое нечто, словно пытаясь составить из разрозненных куском целого человека. Ужас затопил сознание.
Нет! Я не хочу умирать! Я даже не жила, только мучалась, как какая-нибудь несчастная из жития святых.
Рывком поднялась на кровати и обнаружила неожиданно уютную тишину, мягкую и чистую постель, солнечные блики, разбегающиеся по маленькой, но очень комфортной спаленке. На маленькой тумбе тикали старинные часики, в книжном шкафу книги о магии соседствовали со сказами и документалистикой. Самым удивительным в комнате было полное отсутствие магии. Ни артефактов, ни минимальных заговоров от воров, ни стандартных заклятий на чистоту и долговечность, которыми пользовались даже веи. Стоили они копейки, а свою работу выполняли на отлично.
