Рассматриваю пыльную железную гробину с особым смаком. Очень быстро вычленяю глазами блондинку. Я даже прищуриваюсь, забывая о других персонажах, и концентрируюсь на девушке.
— Саш! — крикнув, быстро закрываю рот, осознавая бесполезность слов.
Сашенька все равно не услышит. Хмурюсь и азартно спускаюсь с высокого крыльца на тротуар. Мысленно нахожу оправдание своей бездумной тяге к Васильевой — слежка. Саша вновь трется вокруг меня, нарочно крадет внимание.
А может, она мне мерещится? Такое бывает на фоне стресса. Глаз не свожу с окна, забывая статусе, подхожу к самому краю бордюра. Нет, не померещилось. Это точно она.
Вид у Саши усталый, длинные волосы немного растрепались. Взгляд пустой, задумчивый, смотрящий вдаль. Лицо все такое же милое, но грустное. Уголки губ опустились. Наверно, Васильевой жарко, некомфортно в давке, ноги болят.
Черт.
Мне хочется вырвать Сашу из автобуса и пересадить в свою машину. Отвезти девчонку по-человечески, куда ей нужно. Но смысл? У нее есть муж.
Внезапно мою грудину охватывает таким мощным, жгучим спазмом, что даже разряд электрического тока на двести двадцать показался бы невинной щекоткой. И я дергаюсь, едва не падаю с бордюра на проезжую часть. Саша замечает меня. Смотрит, не отрываясь, в изумлении округляет глаза.
Почему все посторонние звуки стихают, и мир будто замедляет темп?
Остаются только ее глаза. Небесно-голубого цвета.
— Артур Рашидович, — сквозь пустоту назойливо пробирается мужской зов.
Загорается зеленый сигнал светофора. Автобус трогается с места, увозя от меня Сашеньку.
Недовольно оборачиваюсь и замечаю, как трусливо притаился за моей спиной седой, но не старый главврач.
— А… это ты, Рыбин, — еще рассеянно отвечаю. — Что там стряслось?
— Артур Рашидович, не соблаговолите ли вы подняться в ваш кабинет и обсудить ситуацию в более спокойной обстановке?
— Что-то ты сегодня раскомандовался, Петр Сергеевич. Тебе не кажется?
— Простите, вынужденные обстоятельства…
— Ладно, идем, — хлопнув Рыбина по плечу, шагаю обратно в офис.
Судя по виноватому выражению лица главврача, я должен готовиться к целому потоку оправданий, которыми будет щедро поливать меня Рыбин.
Я и так понимаю, что в клинике случилась оплошность. Скорее всего, пробирка испорчена. И все-таки хорошо, что я вспомнил про нее сегодня. Нужно будет вновь позаботиться о потомстве, но уже не здесь, а в надежной клинике в Штатах.
В компании побледневшего Рыбина захожу в лифт и взмываю под самую крышу. Створки медленно разъезжаются, и мы попадаем на верхний этаж.
— Меня для всех нет, — по пути бросаю секретарше и останавливаюсь возле двери в кабинет, распахиваю ее, пропуская Рыбина вперед, — перестань уже трястись, любезнейший, — взмахнув рукой, поторапливаю Петра Сергеевича.
Доктор трусливо семенит внутрь и как бедный родственник замирает возле стола.
— Будь как дома, Рыбин, — указываю ему на изысканное кожаное кресло, привезенное лично для меня из Италии, — но не забывай, что ты в гостях!
Огибаю стол и падаю в главное кресло. Царское место большого босса.
Петр Сергеевич умещает свой портфель на колени.
— Понимаете ли, около четырех лет назад в банке хранилища материалов произошла накладка…
Наваливаюсь на стол, упираюсь локтями в его поверхность и сцепляю руки в замок.
— Не поверишь, Рыбин, но я догадался, — одариваю его сарказмом. — Мне просто нужно уточнить, с каким иском обращаться в суд.
