Я здесь ещё не бывала. Храмы принято обходить стороной, поскольку обитель Лунобога всегда считается дурным местом. При храмах проводят погребальные службы, отправляя души за грань жизни. Лунобог — покровитель царства мёртвых, а Солнечная богиня приглядывает за живыми. В храме нет дверей, но внутри на удивление тепло. Возможно дело во множестве разведённых костров в больших чашах.
— Девка, не отставай, — один из воинов грубо толкает меня в спину.
Я делаю лишний шаг вперёд и едва не врезаюсь в Сидда. Он, в свою очередь, оборачивается и, схватив меня за шкирку, тащит рядом с собой.
— Отпусти! — я дёргаюсь, снова чувствую тяжесть его злости.
Психика сходит с ума. Если в лесу я ещё качалась на волнах нерешительности, то теперь близость необратимого стала чувствоваться так же явно, как холод, дым разведённых в храме костров. Я не выдерживаю и нахожу в себе силы на ещё одну попытку.
Бежать бессмысленно, но может среди послушников найдётся добрая душа?
— Помогите! Меня увозят против воли! Дайте знать об этом Валфрику! Пожалуйста!
Сидда встряхивает меня будто котёнка, так что я вскрикиваю от страха и боли. Сразу становится очевидно, что помощи не будет. Никто не решится. Но может хоть кто-то передаст весть моему возлюбленному? Он наверняка не представляет, что здесь творится. Не догадывается ни о чём…
Неожиданно вперёд выходит один из монахов. Тёмная одежда полностью скрывает его тело, лицо перемотано платком так, что видно только глаза. Его плавного движения я пугаюсь больше, чем если бы никто из присутствующих не обратил внимания на их приход.
— Лунобог не терпит принуждения, — слышу я сухой бесстрастный голос. Кажется, этот монах уже немолод.
— А ты уверовал, что знаешь все его помыслы, человек, — насмешливо спрашивает Сидда.
— И тем не менее я не могу позволить вам пройти, — спокойно отвечает монах.
Мне становится страшно. Я не знаю, кто этот человек, но я восхищена его спокойствием и безразличием сместившегося на него злости безликого.
Сейчас я поняла, что до этого момента Сидда чувствовал лишь раздражение. От его эмоций подрагивает пламя, казалось, храм многократно усиливает их, будто сам Лунобог недоволен тем, что мы, смертные, устроили тут.
— Ты смеешь перечить мне, человек, — опускает подбородок Сидда. — Очень кстати.
Двуликий выпускает меня и делает длинный стремительный шаг вперёд. Его правая рука выполняет росчерк по диагонали снизу вверх и вместе с этим движением в воздухе повисают блестящие алые капли.
Я ничего не успеваю понять пока не слышу хрип, а после не вижу, как монах, которого Сидда закрыл сейчас своим телом, не падает на серый каменный пол, а из-под его балахона не появляется тёмная лужа.
Воины за моей спиной одобрительно восклицают, кивают и улыбаются друг другу. В голове бьётся огромная пугающая мысль, но у меня никак не выходит её сформулировать. С этим мне «помогает» обернувшийся Сидда:
— Видишь, что случается, когда ты не слушаешься, девка?
Хрип стихает. Единственные, кто решаются звучать сейчас, — Дом Кровавой Луны. Монахи замирают у стен молчаливыми тенями. Не думаю, что кто-то из них ожидал, что сегодня придётся готовить к погребению одного из своих, но, без сомнения, они окажут этому несчастному необходимые почести.
Мысль, наконец пробивается в голову. Это всё из-за меня. Мой крик вынудил этого монаха выйти вперёд и возразить Сидда. Он не стал сопротивляться собственным убеждениям даже зная, что не справится с двуликими. Почему он это сделал?
