Проданная врагу. Вернуть истинную - страница 14

Я тут же замолкаю. Память немедленно подкидывает воспоминание об убитом ни за что монахе в храме Лунобога.

— Подготовьте ей платье и принесите косметику и украшения. Мои личные, — повелевает мать Сидда.

В комнате становится спокойнее.

— Эйна, пойди и вымой её, не хочу, чтобы рядом с моим сыном была какая-то доярка.

Ко мне подходит высокая очень худая девушка в сером шерстяном платье и, схватив за руку, заводит за ширму, где обнаруживается умывальник и кадка с ковшиком.

— Давай скорее, иначе нас обеих накажут, — ворчит она, зачерпывая воду, к счастью тёплой, и наполняет таз. — Нужно тебя в порядок привести.

Меня пугает всё, что происходит. Я стесняюсь, никого здесь не знаю, голова болит так, что кажется, будто в мои виски вонзили по стреле.

Всё происходит слишком быстро!

— Скорее, — Эйна вручает мне тряпку, сама хватает за вторую и начинает тереть мою спину.

Ничего не остаётся. Я наклоняюсь умыться, провожу тряпкой по рукам. Хочется спросить про волосы, но так и не решаюсь. Эйна слишком спешит.
Ситуацию омрачает ещё и то, что за ширму постоянно кто-то заходит. Мыло оставить, полотенце подать. Все они женщины, но я чувствую себя неуютно, пугаюсь и вздрагиваю. В ушах стоит звенящий писк, мои щёки горят от стыда. Почти всё за меня делает Эйна.

— Что за… — неожиданно замирает она, когда поворачивает меня боком и начинает оттирать предплечье.

— Ты о…

Девушка резко прижимает палец к моим губам и наклоняется к уху.

— Ты невинна? — непонятно к чему спрашивает она.

Закипающая во мне паника укалывает в самое сердце. А что если это мой шанс спастись? Вдруг, признавшись, Сидда побрезгует жениться на мне?

— Нет! — торжественно объявляю я.

Эйна качает головой и возвращается к своему занятию, будто мы обсуждали какую-то ерунду. Вроде стала бы я облизывать мёрзлых лягушек или люблю ли бегающих по умывальнику мышей.

— Дура, — огорошивает девушка. — Если отдалась своему Валфрику до свадьбы — полная.

Я не понимаю, к чему этот разговор и решаю промолчать.

— Ты ему больше не нужна, он уже взял что хотел. А Сидда, если узнает, отдаст тебя своим воинам. Как порченную. Женщина принадлежит тому, кто первый её взял.
— Но я не хотела за него замуж! Меня силой привезли! С чего мне было беречь себя для этого… мерзавца!

— Ш-ш-ш! — одёргивает меня Эйна. — Эбба, его мать, здесь. Если она услышит, тебя вышвырнут в казармы, и ты сильно пожалеешь о том, что не держала язык за зубами, — она замолкает, и её взгляд становится стеклянным. — Ты знала, что иногда они делают это… под второй личиной?

На этой фразе я просыпаюсь окончательно. К горлу подкатывает тошнота, по коже проносится ледяная волна страха. Если сейчас по умывальнику действительно пробежит мышь, да так нагло, что смахнёт хвостом одну из баночек, я даже не моргну, хотя боюсь мышей. В жизни теперь есть вещи куда хуже.

Реальность обрушивается на плечи снежной лавиной. Эйна пугает меня, чтобы я была послушнее или мне и правда придётся выбирать между замужеством с Сидда и ролью игрушки для его воинов?

А что, если Сидда сам решит сменить личину в первую брачную ночь?

Боги, в этом выборе нет правильного ответа. Оба варианта одинаково ужасны! Как же мне избежать замужества?

— Эйна, побыстрее, — шипит из-за ширмы Эбба. — Ей ещё волосы крутить!

Меня выволакивают обратно в комнату. Пока помогавшая мне девушка занимается уборкой умывальных принадлежностей, на меня натягивают кружево нижнего платья и настолько тонкой тканью, что можно сказать, я остаюсь обнажённой. После — тяжёлое красное платье с несколькими слоями юбок.