Проделки куриного бога - страница 17

За окном проплывали холмы, усыпанные нарядными деревеньками, особенно рассматривать было нечего, но Михася щурилась от счастья и даже что-то тихонько мурлыкала себе под нос. И это был не псалом.

…Угодив из поезда в распростертые объятия Стефании, она услышала:

– Матка Боска! Ты чего такая зеленая? Или это из-за света искусственного? – Стефа отступила на шаг и продолжала с пристрастием разглядывать сестру.– И что это на тебе, Мисюсик?

– Отстань,– нежным голосом попросила путешественница и поцеловала Стефу.

Одевалась Михалина по принципу: бедненько, но чистенько. Этот стиль одежды, прическу (хвост, как правило), макияж или, точнее сказать, его отсутствие Стефания подвергала беспощадной критике.

Вкусу сестры Михалина привыкла доверять – он развит был до уровня инстинкта. В данный момент на Стефе были черные джинсы и свободный жакет, тоже черный, из–под которого выглядывали невероятная, нежно–лиловых оттенков рубашка и густо–сиреневая жилетка. Фиолетовые замшевые ботиночки сразили Михасю наповал. Сначала ей стало себя жалко, а потом по дну души анакондой проползла настоящая, постыдная, можно сказать, порочащая католичку зависть. Михася попыталась придушить ее смирением (каждому воздается по заслугам, в конце концов, у тебя двое сыновей, а у Стефании только ботиночки), но и оно оказалось весьма сомнительным.

– Где твои вещи?

– Все здесь,– Михася потрясла рюкзаком.

– Позоришь фамилию.

Сестры направились к эскалатору, поднялись с нулевого этажа на первый, мимо магазинчиков и касс вышли на городскую площадь, набирающую разбег перед будним днем.

С Балтики тянулись облака, и без того неяркий солнечный свет путался в них, рассеивался, пробившись, осторожно касался крыш, верхушек деревьев и асфальта.

В носу у Михаси защипало. Очертание чудовищной башни в стиле «космо», придающей площади зловещий вид, расплылось.

– Ты будешь в восторге, – будто издалека донесся голос Стефании.

Впитывая всей кожей, легкими, зрением и слухом атмосферу города, его шум и толчею, Михася почти не слушала сестру, а когда вслушалась, поняла, что пропустила большую часть из того, что та говорила.

К этому моменту они уже стояли перед ослепительным «Ситроеном»–«жуком». Из монолога сестры Михалина с удивлением узнала, где всю жизнь хотела побывать и чем заняться:

– …помнишь, нас с детства интересовала история семьи? Могу тебя порадовать. Сейчас мы как раз и займемся биографическими исследованиями. Мы же с тобой Трацевские, сестренка!– Стефа стиснул сестру в объятиях.

Михалине стало грустно.

Фамилия корнями уходила в польскую шляхту. Семейное предание сохранило историю о прапрадеде по материнской линии, который за участие в польском восстании 1863 года был сослан в Сибирь, откуда ему удалось бежать – поступок достойный шляхтича.

Возможно, по этой причине все девочки в браке оставляли себе девичью фамилию. Так поступили прабабушка с бабушкой, так поступила мама, и Михалине со Стефанией ничего не оставалось, как продолжить традицию: если не гены, то фамилию у них было не отнять. Только какая она Трацевская? Недобитюх убил в ней главное – достоинство.

– Найдем дом, где жил наш прапрадед Франц, будем исследовать его жизнь.– Сестра выждала торжественную паузу – Михася не реагировала.

Стефа списала ее онемение на дорогу, азиатчину и культурный шок, и продолжила:

– Я тут немного покопалась, но несерьезно, знаешь, набегами. Навела справки, выяснила, где искать. Теперь мы возьмемся за это всерьез. Нужно отыскать корни фамилии. Я уже выяснила кое–что. В Центральном архиве исторических записей есть сведения обо всех участниках того самого Январского восстания, в которое ввязался наш прапрадед. Туда мы завтра с утречка и отправимся. Если нам повезет, отыщем могилки предков. Правда, здорово?