— Садись и ешь. Говорят, в нем гормон счастья.
— Спасибо.
— Сказал бы «не за что», — Клим уселся напротив, — да не могу. Дело у нас к тебе. Твое это «с», — он указал пальцем на сейчас скрытую теплой тканью грудь суккуба, — оно, насколько мы поняли, означает, что ты… создавалась для… для секса?
Инь замерла, опустила глаза и осторожно откусила от плитки темного шоколада. Зубы у нее были снежно-белыми и ровными. Белое на черном, черное в белом… Зло в добре… Блин! Как трудно-то!
— Так я прав?
— Они… Да. Но…
— Двое моих бойцов, — вздохнув, вновь, уже в который раз перебил Клим, — участвовали в операции по твоему… спасению. Мы прибыли сюда, потому что станция, на которой ты… жила, перестала отвечать на вызовы из центра. Естественно, перед тем, как десантироваться на нее, они выпили боевой коктейль. Имеешь представление о его действии?
Инь кивнула и еще раз откусила шоколад. На лице у нее появилось странное выражение.
— Я поняла. Можно я только… доем? Вкусно. Тот шоколад, который был раньше, он не такой совсем. Этот хороший. Не горький.
— Твою мать! — опять, уже во второй раз сказал Дельф и глянул на Клима.
Тому тоже было не по себе. Девушка поняла все, что ей хотели предложить, и приняла поставленную перед ней задачу как-то поразительно сразу. Легко. Не до конца осознает, с чем придется иметь дело?
— Их двое. У них отходняк. И они не люди. Ты правда… сможешь? Подумай. Взвесь.
— Я готова. Они придут сюда? Или мне куда-то надо идти? Хотя вряд ли. Вы ведь не захотите оставлять меня с ними наедине…
— Ты слишком хорошо все понимаешь, — не сдержался Клим.
— Опыт, — Инь усмехнулась, сунула в рот остатки шоколада, облизала пальцы и поднялась, кутаясь в плед. — Но сейчас я впервые займусь сексом потому, что сама так решила. Я благодарна вам за спасение, за шоколад… И за предоставленный выбор.
— Это какой-то гребаный звездец, — подвел черту под сказанным Дельф и вдруг спрятал голову и нахохленные плечи в расправленные крылья.
Одно из них было калечным, летать Дельф уже не мог, разве только планировать, но в космосе, где он проводил большую часть времени, это было и не нужно. Хотя Клим знал, что Дельф принял свою инвалидность не так уж легко. И сам не раз говорил с ним об этом, и офицеры-психологи немало времени провели с крыланом, работая на его внутреннее восстановление. И как раз в тот момент, когда все стало налаживаться и выправляться, самого Клима вызвало к себе начальство с мерзкими подкатами: мол, а не подведет ли офицер Э’Спириос о’Сай в тяжелую минуту боя, не сломается ли, спраздновав труса? Клим их послал, а Дельфу даже говорить ничего не стал, но по некоторым признакам догадался, что крылан все знает…
Аумм хлопнул себя по коленям нижней парой рук и поднялся:
— Я отведу Сифа и Хосса в каюту Эрики. Ты, цветочек, если действительно согласна помочь им, уже сейчас можешь идти туда. Ребята… проводят. И ничего не бойся. Мы хоть и не люди, но и не звери.
— Я вижу, — откликнулась Инь, а после вопросительно глянула на Клима и на все еще прятавшего лицо в крыльях Дельфа.
— Иди вперед, — чувствуя себя полным мудаком, скомандовал Клим. — Я скажу, где повернуть.
И Инь пошла. В пледе она и сама стала похожа на нахохленного крылана, которому не суждено более узнать радость полета. Вообще. Никогда.
И вот что за сука-жизнь, которая еще ко всему и «не-жизнь»?
Под каюту офицера-психолога, в которой до недавнего времени обитала Эрика, по традиции отводилось самое большое жилое помещение на коскаре. По понятным причинам — в ней должна была поместиться широченная кровать. А кроме нее несколько стульев и кресел у стен, шкаф для личных вещей и письменный стол со встроенным в него терминалом, необходимым для работы. Эрика вела записи и много времени посвящала их систематизации. Клим еще, помнится, как-то высказал ей: мол, не хочу быть подопытным кроликом. Да-а… Воистину все познается в сравнении. Надо было встретить «опытный образец» С-22089/м, чтобы почувствовать разницу.
