Я облокотился на перила и посмотрел вниз. В тот момент я не думал о том, что хочу туда прыгнуть, для меня подобные вещи вообще существуют только в пространстве абсурда, но я думал о прыжке вообще, о каком-то отвлечённом, совершаемом не мной действии. Я пытался представить, сколько это займёт времени, что сделается с человеком при соприкосновении с землёй, с тем, что скрыто в невысокой траве. Зная строительные площадки, там могло находиться что угодно. Параллельно этим мыслям где-то на задворках сознания плясала глупая, навеянная фильмами и книгами мечта. Мечта повернуться – и увидеть в дверном проёме площадки невысокую девушку с каштановыми волосами. Я несколько раз исподтишка поглядывал на дверь, но мысли мои не материализовывались, воплощения волшебного образа не происходило. Так я и простоял на площадке до поздней ночи. Я поначалу хотел дождаться восхода, но мне стало очень холодно и плохо, я уже вообще ничего не хотел, и уж тем более мне было не до этой романтической сценки. В конце концов я покинул «воронье гнездо» и, шатаясь от усталости, побрёл в отель, надеясь на этот раз поспать в кровати, а не на раскладном кресле. Но и этому не было суждено случиться.
На следующее утро я не стал дожидаться истерик Катрин и ушёл, как только проснулся. У меня в голове была только одна мысль и всего одна-единственная задача – найти Аню. Я решил пропустить завтрак и сразу направиться в кафе. Но меня будто всё на свете пыталось от этого остановить. Ко мне зачем-то пристал администратор отеля и начал рассказывать что-то про полотенца, как их можно вешать или даже бросать на пол. Затем ко мне, уже в холле отеля, пристала немолодая женщина с идиотскими расспросами о ближайших достопримечательностях, на которые мне в тот момент было настолько наплевать, что, узнай кто-нибудь из местных о моей степени безразличия к красотам города, меня выгнали бы взашей. Стоило мне от неё отвязаться, как подошёл охранник и сообщил о том, что в районе участились карманные кражи и что стоит хорошенько следить за тем, чтобы никто не стащил у меня бумажник. Когда я наконец вырвался на улицу, то обнаружил, что вместо хорошей солнечной погоды меня встречает совершенно омерзительный моросящий дождь и холодный ветер. На башнях спасателей развевались чёрные флаги, редких храбрецов выгоняли из воды раздражёнными криками в мегафон. Я понял, что оделся совершенно не по погоде, но вернуться в отель и подняться к себе в номер я бы ни за что сейчас не сумел, а потому застегнул нижнюю пуговицу льняного пиджака и побежал в нужном направлении.
Что мной двигало в те дни? Природа моей симпатии к Ане была необъяснима, – да и бывает ли это когда-нибудь иначе, – но дело было не только в симпатии: мне нравилась вся эта безумная погоня, только от неё одной уже чувство ностальгии по первым месяцам нашего с Катрин брака неистово заполоняло моё сердце. Все эти выпады и отступления, таинственность слов и жестов, желание узнать про человека больше, узнать про него всё, желание не только преследовать кого-то, но и быть преследуемым – всё это вместе вскружило мне голову в одночасье. Я не был мальчиком, склонным к такой бурной реакции на свои чувства, но, может быть, холодность Катрин со временем ослабила мою устойчивость к простой доброжелательной улыбке, учтивости и неподдельному интересу со стороны красивой женщины.
