Что снилось остальным, был большой вопрос. То, как семейство устало от такой жизни, значит, ничего не сказать. У жены уже пару раз случались срывы. Пришлось просто ее успокаивать. Но в одно прекрасное утро такой пытки и слез, все не увидели своего дома. Его не стало. Какая-то сволочь просто по ходу его взорвала, перебив газовую трубу, коя до сего дня чудом уцелела. Остался только подъезд, вернее дверь и бункер, где осталось законопатиться. Машину можно и рядом поставить. Никого больше не осталось. Вымерли все. Точнее, погибли под обломками. Этот Мак неизвестно, что сделает с миром. Планета, похоже, просто вымрет.
Игорь, подхватив на руки дочь, кинулся к бункеру. Через час мучений срывания замка с петли ему удалось проникнуть внутрь. Все трое засели, поедая оставшийся стратегический запас. Кто-то позаботился о пропитании населения несуществующего теперь дома. Консервы, макароны, хлеб, даже совершенно засохший, годятся для первого времени. А дальше что? Ножом по венам? Очень такого не хочется. Надо искать вакцину. Пока не поздно. А она есть, видать ее нехило скрывают те, кто успел в вену вколоть и смыться. Только вот куда? На Луну? Вряд ли: туда уже лет тридцать с лишним никто не летает. Может и Луны уже нет, а ее изображение на небе – простые галлюцинации? Теперь этого никто не знает. Игорь нашел бритву, побрился, почувствовал себя человеком. Дочка нашла там какую-то куклу, радость поселилась в изоляции. А что еще надо ребенку? Старый фонарик порой дарил свет ночью, если надо выйти. Ненадолго послужит убежище радостью. Да за самочувствием нужно следить.
– Слушай, Максим, как ты думаешь, в этой бензоколонке есть смысл? – один парень стоял на крыше уцелевшего дома, смотря в бинокль. Он давно заметил: народ часто туда бегает. Но зачем? Непонятно. Уже свою религию создали, что ли? Или хлещут бензин ведрами, раз окончательно крыша съехала? Непонятно, что сделал этот треклятый вирус. Пора с этим заканчивать, достали ненормальные. Рядом, в ста метрах, вода в огромной канистре, которая пока что подается из-под земли, как в колодец. Вот туда бы все валили. Но нет. Редко ходят. И водокачка пока работает во дворах, но о ней все забыли.
– Да забей, скажи спасибо, что остался в живых! Возьмем ломик да топор, спички, разнесем ее к… ну ты понял.
У Макса от изумления расширились глаза, и он поглядел на друга, как на идиота.
– Ты вообще в своем уме?! Мы же сгорим к дребеням, шарахнет так, – пикнуть не успеешь! Жить надоело? Или поначалу меня перед смертью изобьешь, а потом себя подожжешь? Давай, катись туда! Может, крыс наберешь дохлых, на супец…
Второй понял: Макса уже пошла косить роковая зараза. И началось это после того, как он сходил куда-то. Пора его убить. Пока не поздно. Только жалко. Унылый вид с крыши не внушал ни уважения, ни доверия.
Тем временем, семья выбралась на белый свет. Стоял прекрасный день, светило солнце. Вокруг оглушала тишина. Такая, что в ушах звенело. Слышалось даже эхо собственных шагов. И собственный шепот. После разыгралась жара. А сидеть в душном бункере ой как не хотелось. Плюс начали страдать легкие. Кашель замучил всю семью. Они пошли за водой.
– Папа, а мы вернемся домой, будем потом жить, как раньше? – спросила дочь.
– Да, моя хорошая, мы скоро все починим, отстроим, и у тебя появится маленький рыжий котенок. Это все пройдет, придут солдатики, поедем на юг.
