– Игорь! – одернула супруга Настя, и повернула голову, мотая головой в знак отрицания. Пошли они без костюмов, так как в них невозможно находиться: пот льет градом.
– Скажи спасибо, что я тебя не бросил! – огрызнулся тот, поправив автомат на плече. Стрелять стало не в кого. Похоже, всю живность истребили. А жить дальше так нельзя. Они шли, как сталкеры, надеясь просто выжить… – А то мог за твою истеричность оставить помирать в районе, где мутация уже дала свои плоды! Так что заканчивай тут бабские штуки, хорошо? Достанешь если, просто дам пощечину. Привыкай. Я не прошу борща приготовить.
Женщина просто замолкла. Сказать ей было нечего. Дочь насупилась, и, опустив голову, шла дальше, пиная камешки. Поначалу они шли по дороге, в сторону ближайшего ресторана быстрого питания. Где можно найти хоть гамбургеров старых. Холодильники все равно не работают, а то, что жратва там теперь хранится годами, известно всем. Периодически ходили туда все, – и стар, и млад. Пока не грянула полная жопа. Хорошая идея забрать оттуда все, что осталось. И заразу не подцепить.
Дверь давно оказалась оторвана, неизвестно кем, может, и снесли. Окна выбиты, и стекла торчали осколками, которыми можно отрезать голову. Да, много мудаков потом так покончили с собой, порезав себе горло. Несколько трупов, изрядно обглоданных, валялось в помещении, а один несчастный молодой мужчина, свел счеты с жизнью. Так и остался в окошке, трупом, и башка насажена на стекло, как руки на остальные осколки. Язык вывален, глаза ввалились. Лицо осунулось. Половина тела уже сожрана. Остальное не успели.
– Игорь, пошли отсюда, пожалуйста. Мне что-то не по себе, – жена прокашлялась, выблевав на асфальт весь завтрак.
Тот не стал ничего слушать. Зашел, открыл служебное помещение, каким-то чудом не тронутое. Там стояли нетронутые лотки с гамбургерами, чипсами и остальным. Пока это богатство отец рассматривал, дочка заметила железную бочку, ростом с себя, наполненную водой, и принялась умывать ржавой влагой личико. Пить. Проплевавшись и сказав фу, Лина радовалась. Жара ее вымотала так, что хотелось упасть в тень, пару часов посидеть. Это она сделала, забравшись в закусочную, не брезгуя, хотя шманил трупный запах. Давно привычно. Оттого не хотелось мяса, но консервы нормально елись уже неделю. Открываемые старой, советской открывашкой.
Человечину семья не собиралась брать с собой. Она итак заражена. Ноги у трупа оказались полностью сожраны, то ли крысами, псами, жуками-дровосеками, или еще кем. Внутренности висели, словно гирлянды на елке, какая-то жижа еще текла с них. До грудины все съедено. Остальное, похоже, не успели обработать. Вот так изнутри выглядел тот самоубийца, насадивший себя на стекла. Несколько валялись на полу. Один сидел за столом, в руке у него даже был стакан. Из спины торчал нож. Стало ясно: люди сошли с ума, поубивали друг-друга. И скоро они все станут комком нервов с глазами. Один фиг, Мак не разбирает, что к чему. Поднялся небольшой ветер. Раздался скрип на улице. Лина сидела на лестнице закусочной, и скучала, бормоча себе под нос. Кукла осталась дома, заняться нечем. Ее каштановые волосы давно не расчесывались, а лицо покрылось веснушками. Зеленые глаза глядели куда-то в горизонт. Джинсы больше никто не стирал, да и нафиг оно теперь надо. Пусть сами догнивают, вместе с остальным. И наконец, мать с отцом позвали ее. Девочка рванула внутрь, схватила жадно гамбургер, вцепившись в него зубами. Осталось только подогнать машину, чтобы вывезти это добро.
