– Держи меня в курсе любых изменений и если что, поднимай всех, – распорядился Библус, отправляясь спать.
Я расположился недалеко от пленниц.
Две женщины-невольницы сварили похлебку для своих собратьев по несчастью, которых разместили в центре лагеря у большого костра. Женщины и мужчины сидели вокруг, некоторые спали прямо на земле, тесно прижавшись друг к другу.
Когда все уснули, я подошел к Амадеусу, взял его под уздцы и повел в темноту.
Через полторы сотни шагов я остановился, снял с него уздечку и седло и, обняв за шею, прошептал:
– Здесь мы с тобой попрощаемся. Возвращайся домой и жди меня там.
Жеребец недовольно затряс головой, нетерпеливо забил копытами оземь, словно возмущаясь, но я слегка похлопал его по крупу.
– Так нужно, друг мой, но обещаю, мы скоро встретимся с тобой.
Постояв немного, он сорвался с места и припустил бешеным галопом, а я вернулся в лагерь. Кругом стояла тишина. Часовой дремал, сидя у костра. Отблески костра отражались на лезвии его меча тусклым, быстро гаснущим мерцанием. Потрескивали угольки, разбрызгивая искры, которые тут же таяли в холодной черноте неба.
Я тихо подобрался к пленницам, нашел среди них Венду и, зажав ей рот ладонью, потянул за собой.
Она попыталась вырваться, завертела головой, но увидев меня, замерла.
– Тс-с-с, не дергайся, это я. Бежим, скоро на лагерь обрушится песчаная буря, – прошептал я, схватил ее за локоть и потянул за собой.
– А как же остальные? Они ведь погибнут, – дернулась Венда.
– У каждого из нас своя судьба. Накроются плащами, и может быть, выживут, – сквозь зубы прошипел я.
Заметив выражение ужаса на лице Венды, я обернулся и увидел приближающийся столб песка и пыли. Она зачарованно смотрела туда, где песок не переставал меняться, переливаясь различными цветами.
– Давай скорее, – крикнул я, подбежав к Амадеусу.
5. Глава 3. Венда
Голоса стражников вернули меня в реальность. Мне снилось, что я лежу на широкой кровати в замке Доршендорн, заваленной мягкими перинами и подушками. На столе горит подсвечник с пятью свечами. Гобелены украшены россыпью ярких цветов и пестрых райских птичек; спинку кровати тоже украшает резьба гирлянд из едва распустившихся лилий; над кроватью мягкими складками свисает пурпурный балдахин.
Кажется, это опять приступ паники. Не хватало воздуха, голова кружилась. Страх сковал железной хваткой горло. Я сделала еще несколько вдохов и выдохов, обхватив себя руками. Нестерпимо захотелось расплакаться.
Думаю, я сама виновата в своих бедах. В ушах снова зазвучали крики людей и вой чудовищ.
Я стиснула зубы, видя, как в мою сторону идет мужчина. Это был Дон. Каждый его шаг пульсировал в висках глухой болью. Уплывающее сознание только немного смягчило эту невыносимую пытку. Прикусила губу, чтобы не закричать, когда он подошел ближе. Я увидела его темные глаза, которые впились в меня тысячами острых иголок, пронизывая насквозь и заставляя дрожать. Ни одной эмоции не было заметно в его взгляде. Холод, словно не узнал. Я прикусила губы, глядела на него и слышала, как участилось мое дыхание. Из груди готов был вырваться радостный вопль. Но Дон лишь мельком взглянул на меня и приложил палец к губам, чтобы молчала. Не знаю почему, но он попросил меня об этом.
Паника отступила. Я попыталась встать, но у меня ничего не вышло. Слишком ослабла. Только пошатнулась и осела на землю.
Вспомнила Лорану, ее жуткую смерть, и мне стало не по себе. Осознание того, что со мной может произойти то же самое, заморозило тело суеверным ужасом. Ощущение обреченной неизбежности не отступало.
