– Прямо сейчас, – сказал я продавщице. – И нам нужно будет что-нибудь, чтобы раскрошить его. Большие ножи у вас есть? Или топорики для рубки мяса?
Несколько мгновений на том конце провода молчали, потом послышались крики и звуки потасовки. Наконец раздался мужской голос:
– Сэр, вам нужно оружие?
Я сразу понял, что имею дело с деловым человеком. По голосу он был явно самоанец – его выдавал глубокий квакающий тембр, – но по манере брать быка за рога он сошел бы и за швейцарца.
– А что вы мне можете предложить? – спросил я. – Мне нужно измельчить алоэ.
Пауза, затем:
– Могу предложить великолепный набор кухонной посуды: семьдесят семь предметов с превосходным мясницким ножом.
– Ну, это я могу взять и у обслуживающего персонала, – сказал я. – Что у вас есть еще?
Вновь долгая пауза. Где-то в отдалении завопила женщина, что-то вроде: «… сумасшедший… отрубит нам всем головы…»
– Ты уволена! – заорал мой собеседник, не слишком озабоченный тем, что его слышу и я. – Мне надоело твое идиотское нытье. Какое тебе дело до того, что они покупают? Мотай отсюда! Давно надо было тебя выкинуть вон!
Снова раздался шум потасовки и злобные крики. И снова голос вернулся в трубку телефона.
– Я думаю, у меня есть то, что вам нужно, – сказал он. – Это украшенная резьбой боевая самоанская дубинка. Настоящее черное дерево, восемь шипов. С ее помощью вы сможете измельчить даже пальму.
– И сколько в ней весу? – поинтересовался я.
– Весу? – он задумался. – А, понимаю… у меня есть почтовые весы. Минуточку…
В телефоне раздался грохот, потом опять голос:
– Она очень тяжелая, сэр. Тяжелее, чем можно взвесить на моих весах.
Он хихикнул и продолжил:
– О да, сэр, очень тяжелая. Думаю, около десяти фунтов. Бьет не хуже кувалды. Ею можно убить что угодно, все, что пожелаете.
– И сколько стоит? – спросил я.
– Полтора доллара.
– Полтора доллара? – переспросил я. – Полтора доллара за простую палку?
Сперва он не ответил. Потом вымолвил:
– Вы не правы, сэр. Вещь, которую я держу в своих руках, – не просто палка. Это боевая самоанская дубинка, и ей не меньше трехсот лет. Кроме того, это ужасно грозное оружие. – И добавил: – С ее помощью я мог бы легко разбить вашу дверь.
– Спасибо, мне все ясно, – обрезал я его. – Пришлите мне дубинку прямо сейчас вместе с алоэ.
– Непременно, сэр, – с готовностью отозвался он. – Как будете оплачивать? Внести вам ее в счет?
– Без разницы, – ответил я. – Мы очень богатые люди, деньги для нас – ничто.
– Отлично! Через пять минут я буду у вас.
Я положил трубку и повернулся к лежавшему на каучуковом мате Ральфу, которого скрутил очередной спазм боли.
– Все схвачено, – сказал я. – Я тебя в мгновение поставлю на ноги. Сейчас придет парень из магазина с алоэ и смертоносной боевой самоанской дубинкой.
– О Господи! – простонал Ральф. – Еще один самоанец!
– Ну! – ответил я, наливая себе очередную порцию скотча. – Смертоносный самоанец. Я чувствую это по его голосу. Нам придется, наверное, каким-то способом умилостивить его.
Я отрешенно улыбнулся и продолжал:
– Но нам же нужно как-то выбить из тебя твое зелье, правда? Почему не сейчас?
– Какое зелье? – заорал Ральф. – Ты же знаешь, я не пользуюсь наркотиками.
– Кончай, Ральф, – ответил я. – Я устал от твоего вечного вранья. Где оно?
Не успел Ральф ответить, как в дверь постучали и в комнату ввалился гигантского роста самоанец, который орал «Алоха! Алоха!» и размахивал огромной черной берцовой костью.
