Кавинант продолжал ползти вниз, ступенька за ступенькой.
Внезапно он беспомощно ощутил, что его ноги пытаются двигаться быстрее. Мышцы стали уставать – напряжение в коленях и локтях было слишком велико – и с каждой ступенькой он все больше терял контроль над спуском. Томас заставил себя остановиться и отдохнуть, хотя страх гнал его вниз, чтобы побыстрее покончить с этим. В какое-то мгновение ему пришла в голову дикая мысль, что лучше повернуться и прыгнуть в надежде на то, что склон горы окажется достаточно близко и он останется жив. Потом он услышал звук шагов Лены, приближавшейся к его голове. Кавинант хотел протянуть руку и ухватиться за ее лодыжку, заставить ее спасти его. Но даже эта надежда казалась призрачной, и он остался висеть на прежнем месте, охваченный дрожью.
Дыхание с трудом вырывалось из-за его сжатых зубов, и смысл слов, выкрикнутых Леной, не сразу дошел до него:
– Томас Кавинант! Смелее! Осталось всего пятьдесят ступеней! Содрогнувшись так, что тело чуть было не оторвалось от скалы, Кавинант снова продолжил спуск вниз.
Последние ступени миновали в оглушающем хаосе судорог и слепоты, вызванной потоками пота, – и затем он оказался внизу, лег ничком на горизонтальном грунте – основании Смотровой – и, задыхаясь, стал ждать, когда закончится страшная ломота в конечностях. Воздух устремлялся в его легкие и вырывался из них со звуком, напоминающим рыдания. Томас прислушивался к нему, пока этот звук не затих и он не смог дышать более спокойно.
Когда наконец он посмотрел вверх, то увидел голубое небо, длинный черный палец Смотровой Кевина, указывающий на полуденное солнце, возвышающийся подобно башне, склон горы и Лену, склонившуюся над ним так низко, что ее волосы почти касались его лица.
Кавинант чувствовал себя удивительно очищенным, словно прошел через суд Божий, оставшись в живых после ритуального испытания головокружением. Он одолел-таки эту лестницу. Чувствуя огромное облегчение, он был уверен, что нашел правильный ответ на ясную угрозу сумасшествия, на необходимость реалистичного и понятного объяснения всей данной ситуации, начавшейся с момента его появления на Смотровой Кевина. Он посмотрел вверх, на лучезарное небо, и оно казалось чистым, не оскверненным пожирателями падали.
«Вперед, – сказал он сам себе. – Не думай об этом. Выживи!»
Подумав так, он посмотрел в мягкие карие глаза Лены и обнаружил, что она улыбается.
– С вами все в порядке? – спросила она.
– В порядке? – как эхо отозвался Томас. – Это не простой вопрос.
Этот вопрос заставил его принять сидячее положение. Пристально разглядывая свои руки, он обнаружил кровь на ладонях и кончиках пальцев. Колени, локти и голени словно горели и, когда он их потрогал, отозвались болью.
Не обращая внимания на боль в мышцах, Кавинант рывком поднялся на ноги.
– Лена, это важно, – сказал он. – Я должен вымыть руки.
Она тоже встала, но Кавинант видел, что она не понимает его. – Смотри, – он взмахнул перед ней руками. – Я прокаженный. Я не чувствую этих царапин и ссадин. Никакой боли.
Поскольку она все еще казалась смущенной, он продолжал:
– Именно так я и потерял пальцы. Я поранился, в ранку попала инфекция, и пришлось их отрезать. Мне надо немного мыла и воды. Прикоснувшись к шраму на его правой руке, Лена спросила:
– Так это сделала болезнь?
– Да.
– На пути к подкаменью есть ручей, – сказала Лена. – А рядом с ним – целебная грязь.
