Устроившись в животно-торговом ряду, состоящем из лавочек, на которых важно восседали разводчики породистых овец, кроликов, куриц и прочей домашней живности, я с любопытством рассматривала гибрида гуся и утки, сдобренных при скрещивании толикой магии. Деловито разгребающие лапами землю птицы бродили в решетчатой клетке. Крупные, как гуси, но селезневого окраса, они напоминали уток-переростков. О следах колдовства свидетельствовали нетипичные для обоих видов гребни на головах и серебристо-металлического цвета кожа перепончатых лап.
Вдруг ко мне обратился хозяин диковинных созданий:
— А вы что, козу продаете?
Я перевела взгляд на молодого мужчину. Его шелковая цветастая рубашка, однотонные темные штаны и меховая безрукавка были сплошь покрыты мелким пухом птичьего мутанта.
Я молча кивнула головой.
— Так вы бы хвост ей павлиний наколдовали или рога золотом выкрасили. Все интересней смотреться будет.
Я удивленно подняла брови.
— А что, черный цвет в этом сезоне не в моде?
Собеседник повернулся ко мне и, подняв указательный палец вверх, авторитетно заявил:
— Черный-то в моде, а вот ярким пятном разбавить хочется, — находчивый продавец демонстрировал явные познания в области туалета. — Знаком я с вашей колдовской братией. Что мужик, что баба — в балахоны бесформенные обернетесь и круглый год не снимаете. Посмотри хотя бы, что ты на себя нацепила, — уверенный в своем отменном вкусе, с горячим участием быстро перешел на «ты» мой собеседник. — Такие платья вышли из моды лет пять назад! И куда ты к нему надела эти кошмарные башмаки? В них же только на лошади скакать да стременем стачивать.
Сказать, что, собственно, с этой целью я их и ношу, язык не повернулся. На Колокольчике я не ездила уже несколько дней. Сменной пары обуви у меня не было. Я опустила глаза на свои сапоги, критически их осматривая. В этот момент к рыночному щеголю подошел покупатель и принялся его расспрашивать о предлагаемом товаре.
— Что, милочка, черта своего рогатого продаешь? — передо мной стояла та самая старуха с крыльца, от продолжения неловкой беседы с которой меня спас сынишка старосты.
Черная коза недовольно мекнула, оскорбленная низкопробным сравнением.
— Ее Зорькой зовут… — угрюмо сообщила я бабке первое всплывшее в памяти козье имя.
К счастью, в разговор вмешался мой экстравагантный сосед по лавке, который только что продал пару птиц высокому бородатому серьезного вида мужчине.
— Да что вы пристали к ней? Черный сейчас — цвет сезона! И вообще любого сезона! В столице таких коз по стоимости жеребцов породистых разбирают!
Старуха хмыкнула, не найдя что ответить, и пошагала дальше, опираясь на кривую деревянную клюку.
— Достали эти кикиморы древние, — раздраженно кинул ей в след молодой торговец. — Слух о моих гусь-утках пустили, будто демоническим заклятием они выращены. А тут всего-то познание в науке нужно да немного магией припудрить! Кстати, я Талес, — парень протянул аккуратную, словно женскую ручку с нанизанными на пальцы перстнями.
— Майя, — пожала его ладонь я.
— И давно ты поселилась в Соловках, Майя? Я тебя раньше не видел.
— Я здесь по делу. Козу продать надо.
— У меня кое-что есть для твоей Зорьки, — понизил голос Талес, наклонившись к моему уху. Выудив из кожаной сумки таинственную склянку, молодой человек сунул ее мне.
— На, не благодари.
— Что это? — отвинчивая крышечку загадочного сосуда, поинтересовалась я.
