Читать онлайн Габриэль Сабо - Проклятие Уваимба

Май, 1952. Где-то в окрестностях Румбаде…

– Ты проклятый! – властный и суровый голос Главного Духовника миссии прервал стук обрядового джембе.

Столпившиеся вокруг последователи культа тут же умолкли и стояли не шевелясь. Многие так и не поднялись с колен, пригнув головы к самой земле. Главный Духовник медленными, уверенными шагами подошёл к избранному, стоявшему в центре круга, и поднёс свои ладони к его лицу. По губам избранного начала стекать густая, почти черная жертвенная кровь …

– Только когда ты выполнишь свою обязанность, ты избавишься от проклятия. – повелительным тоном продолжал Главный Духовник. – На священной горе Уваимба тебя ждёт награда. Ты должен избавиться от наших врагов до начала великого времени, избавиться от всех до единого, чтобы открылись врата Авресса…

Тремя месяцами ранее в Агве…

Меня зовут Бёрт Рекитт, но можно просто «док», хоть и доктором меня можно назвать с большой натяжкой. Моя история началась ещё в Бруклине, куда эмигрировали мои родители из Эдинбурга. Вместо берегов свободы они столкнулись со всеми прелестями жизни в эмиграции – безработицей, бюрократией и откровенной нищетой. Да, поначалу жизнь на новом континенте не заладилась от слова совсем. Но в большей степени, они были виноваты сами. Отец пристрастился к выпивке, потому мать бросила его и вышла замуж за одного семейного врача. Вскоре у меня появилось две сестры и брат, и жизнь завертелась своим чередом. Не то, чтобы для меня не было в ней места, отнюдь, во мне по-прежнему хотели видеть оплот и гордость всей семьи. Мать и отчим строили планы относительно моего будущего, расписав его во всей красе – сначала колледж, затем институт, после практика в какой-нибудь местечковой больничке, женитьба, наследники, и как итог – своя небольшая семейная практика до гробовой доски. Может, для кого-то это и звучит как предел всех возможных мечтаний, только такой сценарий был вовсе не для меня…

Систематически нарушая дисциплину, я провалил экзамены в колледже, но довольно быстро очутился в вечерней школе. После тягостной учёбы отчим всё же пропихнул меня в институт, где я едва смог окончить первые два курса лечебного дела и бросил всё к чертям, подавшись слесарем в грузовой порт. Для меня это стало началом взрослой и относительно независимой жизни.

Работёнка в порту была не самой лёгкой, но вполне покрывала мои запросы, которые сводились лишь к ставкам на «верных» лошадок и вечерам у барной стойки. Как это часто бывает, сначала удача была на моей стороне. Что было потом? Всё просто. Мои долги, которые только успевали копиться, перекупил некий тип по кличке Стефано и заявил мне неустойку в 250%. Будучи под влиянием рома, я врезал ему от души и без лишних слов. Теперь у Стефано нет двух передних зубов, а у меня права на жизнь в этом дерьмовом местечке. Дело было в том, что Стефано оказался сыном одного из совладельцев бруклинского игорного синдиката, и мне совершенно не хотелось попасть под горячую руку приспешников этого жалкого идиота.

Сэм на которого я работал в порту предложил мне "командировку", причём предложение было более чем заманчивое – поработать человеком в белом халате у некоего Айвена Грина. Работа конечно же была неофициальной, и заказчику было плевать на различные формальности, по типу оконченного образования, лицензий, аттестатов и прочего бумажного мусора. Суть была проста как пять пенсов: ему нужен был человек, который знает дело, нуждается в деньгах и ни о чём не спрашивает. К тому же, оплата была более чем сногсшибательной, чтобы ещё и задавать вопросы. Работать предстояло за пределами Америки – в Агве, одной небольшой стране в Африке, где как раз начинались работы на золотых приисках. Я счёл это подарком судьбы, и без каких-либо сомнений и сожалений смотался на черный континент.

Дорога была далёкой, но того стоила. Конечно, это был не рай на земле, но работа была не сложной. Бытовые условия тоже были далеки от шикарных – стихийный госпиталь в городке Мар, расположенном в аккурат посреди джунглей. Моими пациентами были шахтёры, которые получали различные травмы копаясь в этих приисках. В основном, это были африканцы, которых особо никто не щадил. Некоторым Грин платил сущие гроши, а некоторым и вовсе ничего. Да, они были его рабами. В основном, это были выходцы из местности Каоро, которая была частью Агве и исторически всегда находилась под гнётом колонизаторов или тех же коренных жителей Агве. Последние также работали на шахте, были такими же чернокожими, как и каоро, но уже имели более высокий статус. В скором времени я научился различать агве от каоро. Агве были высокими, жилистыми и более тощими, как мне показалось, в отличие от каоро, которые были мелкими, коренастыми и довольно взбитыми, но внушительно мускулистыми.

Грин щедро оплачивал работу агве, и даже закрывал глаза, когда они затевали драки или даже убивали кого-нибудь из каоро. Я был наивен, и не сразу понял, почему так происходило…

На шахте работали также и «белые» братья. Но их всего было трое. Ирландец из Корка – Томас Лим, канадец Эдвард Болард, и высокомерный американец Николас Вайтстоун из Нью-Джерси. Дело в том, что у Грина было несколько шахт на граничащих между собой территориях, потому ему нужна была команда, которая работала бы на него чётко и слаженно. У избранной троицы Грина была особая задача, они поддерживали безопасность конструкций шахт и обеспечивали рабочие поселения водой и продовольствием. И в это я тоже поверил…

Лим был крайне разговорчивым парнем, к тому же, самым молодым из всей нашей белой компании. Ему едва успело исполниться 25, в то время как мне уже давно перевалило за эти циферки. Двое других, Болард и Вайтстоун вели себя деловито и, откровенно говоря, заносчиво. Болард мне казался немного мягче и суетливее, и это было особенно видно, когда случались непредвиденные обстоятельства – он снимал очки трясущимися руками и натирал их до дыр. Вайтстоун был скользким типом, и мне казалось, что он корчит из себя эдакого «ковбоя». Даже эта шляпа, которую он никогда не снимал, была ему как нельзя кстати, только лошади не хватало. И конечно же – наш неизменный босс Айвэн Грин, который был не столько стар, насколько выглядел, просто судьба его изрядно потрепала. Он прилично хромал на левую ногу и всё время прищуривался, его лицо было покрыто глубокими морщинами, а руки буграми после какой-то тропической заразы. О нём мне было мало что известно, только лишь то, что с ним лучше не ругаться.

Я никогда не лез с расспросами, вспоминая условия, о которых говорил Сэм, просто держался «особняком» и делал своё дело. Было и кое-что ещё: все белые, как и агве, могли сами решать, в какой валюте они будут получать свои деньги, в долларах или «голдерах». «Голдерами» называли такую хреновину, за которую вы в данный момент нигде ничего не купите, зато в будущем сможете обменять их на золото, которые найдут в шахтах Грина. Чем больше вы собирали этих фантиков, тем и ваша доля в общем деле росла. По окончанию работ вы могли претендовать не более чем на 5,5% от общей массы золотого фонда, и поверьте, этого было бы невероятно много. Из белых только я и Вайтстоун согласились на этот эксклюзив, дикари агве также предпочитали только эти бумажки. Мне же попросту не нужны были доллары, я не планировал возвращаться ни в Америку, ни в Европу, потому ушёл в омут с головой. Играть, так играть по-крупному.

Каждый день на приисках был похож на предыдущий. За исключением одного или трёх последних дней каждого месяца, когда на шахтах замолкали топора и мотыги, и Грин позволял сделать рабочим передышку. Сам же он уезжал контролировать остальные прииски, которые были разбросаны по граничащим с Агвой странам, а также вывозил уже добытое золото. Куда именно конечно же я не знал. И да, я не испытывал радость от таких «выходных», ведь мне и отдыхать-то было не от чего. Всё, что я делал, это обрабатывал и перевязывал раны шахтёрам, реже накладывал шины или снимал последствия известных мне инфекций.

Когда Грин в очередной раз укатил по своим делам, случился переломный момент. В большей степени, для меня. В этот раз он забрал с собой Вайтстоуна и Боларда, и уехал на полных четыре дня в соседнюю страну Румбаде. Выходцы из агве, как обычно, позволили себе выпить хмельного и покурить пустынник – сухие ветви этой неприметной травы давали эффект похлеще любого наркотика. Да, бывало, что не обходилось без столкновений между агве и каоро, где последним чертовски доставалось. Но эти стычки были похожи на обычные разборки сродни дракам в американских барах, чего и мне хватало в Бруклине. В этот раз, развлечения ради агве начали устраивать тотализаторы на свои кровно заработанные «голдеры». Неудивительно, что каоро в условиях жёсткого гнёта и постоянной травли были более физически подготовлены, потому эти бои заканчивались в их пользу. Агве, хоть и не считали каоро за людей, но всегда выполняли условия спора, и «голдеры» понемногу начинали сосредотачиваться в руках «рабов» Грина. За четыре дня такого «отдыха» многие агве проиграли своим собратьям почти месячную сумму сбережений. Парень по имени Зурбу, происходивший из каоро, вовсе стал настоящей легендой: за четыре дня почти нескончаемых боёв он победил тринадцать агве, и был готов продолжать ещё, несмотря на сломанные конечности и рёбра, и почти смятое в грязь лицо. Мы с Томасом едва оттащили его от так называемого «ринга», и поволокли в лазарет. Я был уверен, что последний бой он не выживет.

Пока я пытался понять, где у него глаза, а где рот, он постоянно бредил о каком-то восстании, о силе, которая восстаёт подобно вулканической лаве. Я списал это на общее истощение и болевой синдром от многочисленных травм. И оказался глупцом. Если бы я хорошо его слушал и внял хотя бы четверти тому, что он говорил, то смог бы предотвратить гибель многих людей.

На пятый день явились Грин и Вайтстоун, но с ними не было Боларда. За все дни я ещё никогда не видел нашего босса таким чертовски злым. Вайтстоун же напротив, выглядел как побитая собака, но не забывал подгавкивать своему хозяину. Один из рабочих по имени Уру, происходивший из агве, был эдакой «шестёркой», доносившей Грину обо всём, что случалось в его отсутствие и о чём он должен был знать. И он узнал об этих тотализаторах.

Когда Грин нашёл «голдеры» по наводке стукача у рабочих каоро, он просто сошёл с ума. Под раздачу попали все агве до единого. После того как Грин дал втык чернокожим кутилам, то естественно приказал каоро вернуть «голдеры» обратно. Но каоро были готовы взбунтоваться, ведь почувствовали превосходство, и теперь ни Грин, ни другие белые больше не были для них авторитетами. Зурбу, который едва мог стоять на своих двоих, был готов начать мятеж на шахте, и остальные каоро были готовы пойти за ним, даже если бы это означало неминуемую смерть. Вайтстоун предлагал Грину не идти на провокации и подавить мятежников силой агве. Но хитрый сукин сын Грин нашёл другой выход: он предложил сделку каоро. Условия были таковыми: если за два дня они смогут выполнить десятидневную норму, тогда получат в два раза больше от того, что смогли выиграть у агве. Каоро согласились и справились с заданием.