Первой нас встретила коротко подстриженная дама среднего возраста с довольно тревожным видом:
– Ребята, мы думали с вами что-то случилось! Вы задержались на целых четыре часа, мы уже почти снарядили Гордона и Кахатую вам на помощь!
Зеленоглазая Лидия довольно бодро выбралась из джипа, и приобняв обеспокоенную даму упомянула меня:
– Всё в порядке, Шейла! У нас была небольшая неувязка с машиной, но мистер Стивенсон, которого Джия нашла в джунглях, был послан нам во спасение!
– Мистер Стивенсон? Оу, я вижу вы не только в полном составе, но ещё и с прибавкой! Так и быть, мистер Стивенсон, добро пожаловать в наш рай среди пустыни!
– Благодарен за тёплый приём! Что у нас сегодня на ужин?
И мы побрели к костру, где нас ждали остальные. В общей суматохе не ощущалось враждебности, даже Джамбо скривил белоснежную улыбку. Увидев нас, двое с фонарями сразу сбросили рюкзаки – видимо, это те, кого собирались отправить нам на помощь…
Всю дорогу Джия казалась мне какой-то тихой и погружённой в себя, и почему-то избегала встречаться со мной взглядом. Но встретив знакомых, немного оживилась и наконец вспомнила, что я существую. Словно прочитав мои мысли, она сказала:
– Мистер Стивенсон, извините за нашу отстранённость в дороге, сегодняшнее приключение оказалось слишком тяжёлым и непредвиденным для всех нас. Вся наша компания в сборе, позвольте я вас представлю: тот человек, у которого вы позаимствовали ремень, профессор Джонатан Куксон, вон та мисс с вашим пиджаком на плечах – Лидия Селтон, это Шейла Барри, вон там слева от вас – наш инструктор-альпинист Говард Кислер, фольклорист Дионис Ворвик и мой младший брат Ник. А также двое наших проводников – Джамбо и Кахатуя. Друзья, это мистер Стивенсон, если бы не он, то мы бы задержались ещё на дольше.
Перебросившись несколькими словечками с каждым по отдельности, наконец мы расселись у костра, где под пляшущими языками пламени накалялся чан с какой-то кашей или похлёбкой. Право, чем бы это ни было, оно имело отменный аромат мясной подливы.
Плохое быстро забывается, особенно, когда будучи очень голодному вы наконец добираетесь к тёплой питательной пище. Но помимо восхищения полевым жаркое я не забывал ненавязчиво рассматривать своих визави. В отблесках пламени костра я разглядел их лица и вспоминал имена, которые назвала Джия.
И так, Куксон – худощавый пожилой мужчина в очках, ветеран всей группы, в пробковой шляпе. Что ещё? Начитанный, первым делом бросился в одну из палаток за своим блокнотом, и начал что-то очень энергично записывать. Возможно, он отмечал в дневнике памятную дату, когда его настиг облом в погоне за бабочками-мумиями или прочими химерами. По крайней мере, меня заинтересовало как он странно дёргал рукой во время письма, у меня было такое ощущение, что он и сам писал на языке фараонов.
Дальше – Говард Кислер, которого снаряжали вместе с вторым проводником. Он показался мне очень скользким типом, и даже напомнил мне… Но кого? Думаю, по повадкам скоро вспомню. Не знаю уж, какой он там альпинист, но его бегающие прищуренные глазки и каменное лицо выдают в нём человека, видавшего виды. Рядом со мной сидел какой-то тихоня, как же его… Да, Дионис Ворвик, собиратель суеверий о котором упоминала в машине блондинка Лидия. По возрасту, он скорее мой ровесник, шатен с лёгкой щетиной, и с какими-то дикими глазами. Может, на него так повлиял местный фольклор, может климат. Главное, чтобы не пустынник… И да, я почти уверен, что он румынский эмигрант. Подобный типаж я уже встречал в бруклинском порту. Кто у нас ещё? Брат Джии, этот странный обиженный парень, Ник. Что о нём я могу сказать? Да ничего, кроме того, что я не понимаю, за что он успел меня возненавидеть.
