Когда же темпы поедания пищи снизились, и челюсти Уилла уже не так быстро перемалывали попадающиеся кости, Саймон решил начать разговор.
– Я тут прочел его записи и узнал кое-что интересное, – после этих слов он достал из-под стола небольшую записную книжку, – занимательное чтиво я вам скажу.
– И что же там может быть занимательного? – с набитым ртом спросил Уилл.
– Ну, например, то, что старуха Лорц считает тебя отвратительным ублюдком.
– Che cosa?!
От возмущения и неожиданности данного известия, Уилл чуть было не подавился очередной костяшкой в мясе. Он выхватил книжку из рук Саймона и начинал её листать.
– Там где-то в середине заметка, – подсказал Саймон.
Это была правда, от осознания которой Уилл ещё больше невзлюбил людей. Миссис Лорц, бывшая библиотекарша центральной городской библиотеки Спрингвуда, была, как говорится, «божьим одуванчиком» и частенько заглядывала в лавку Уилла за какой-нибудь безделушкой или просто поболтать. Женщиной она была старой и одинокой, поэтому Уилл испытывал к ней некое подобие жалости и даже несколько раз помогал ей с ремонтом её дома. Но к его великому разочарованию, в книжке, кривым почерком Дэниела Моллоя, было написано следующее: «Расспрашивал одну из местных – Арделию Лорц. В отличие от остальных жителей, она явно не в восторге от этих трёх. Особенно негативно отозвалась об Уилле Рэндале, назвав его отвратительным ублюдком и мелким жуликом. Говорит, чтобы я держался от него подальше, а то он вроде как заразный».
– Strega! – не удержался Уилл.
– Тише, тише, – произнёс Саймон и сделал глоток из бокала. – Зато это объясняет, почему все предыдущие мужья этой миловидной старушки кончали самоубийством.
– Мозги… – отозвался Роб.
– Вот именно, – согласился с ним Саймон. – Тем более что если верить этим записям, то большая часть жителей Спрингвуда относится к нам вполне дружелюбно.
– Когда я встречу её в следующий раз, на месте сожру, – не унимался Уилл.
– А вот этого нам не нужно, ты и так уже натворил дел.
Уилл прищурив глаза, с недоумением посмотрел на Саймона.
– Что значит «я»?
– А кто голову ему одним ударом снёс? – Саймон кивком указал на мясо на тарелке.
– In primo luogo, questo idiota запачкал своим пеплом ковёр в гостиной. Хотя это твоя вина, потому что ты вообще разрешил ему курить в доме.
– Я не разрешал, – начал оправдываться Саймон, – этот самодовольный хлыщ сам закурил.
Роб оторвался от своей трапезы и сказал:
– Мозги…
– Вот видишь, я не виноват в том, что ковёр испачкали.
– Va bene, ma in secondo luogo, ты чёртов кретин, сам навёл его на нас, – с раздражением, словно ему занозу загнали под ноготь, продолжал Уилл. – Какого чёрта ты всем раздаёшь свои фотографии, да ещё и подписываешь их?
– Мы были молоды, и я был влюблен.
– Мы не были молоды, и ты каждые пять лет находишь новый объект воздыхания.
– Эй, – Саймон был задет за живое, в метафорическом, конечно, смысле, – не трогай прекрасное. Любовь – это столь непостоянное чувство, сколь и прекрасное. А если ты своим животным мозгом не можешь понять этого, то мне тебя жаль. И потом, всё вышло как нельзя лучше – нас не обнаружили, и мы можем устроить себе небольшой праздник животов. Если ты боишься, что его кто-то будет искать, то не переживай. Я уже распробовал кровь и знаю, что никаких родственников и любовниц у него не было. Бедный идиот всю жизнь рылся в грязном белье и потому остался один. Так что с ним нет никаких проблем.
