– Печь топить только ночью, да и то не сильно, чтоб искр не было. Поняли? – Она повернулась к старшему.
Тот смотрел на неё с нескрываемым удивлением.
– Вот так «мамаша»! – тихо засмеялся он. – Тебе, девонька, лет-то сколько?
– Сколько есть, все мои, – улыбнувшись, ответила она. – Ты не жених, я не невеста, чтобы перед тобой отчитываться. Ему, – она показала глазами на капитана, – больше пить. Вот, я оставляю йод, бинты. Утром аккуратно снимите старые, да смочите их, прежде чем снимать. Обработайте йодом вокруг раны…
– Ты, милая, – перебил её старший, – нам правила оказания первой помощи не рассказывай. Нас учили. Нам бы вот целебных травок для него, да поесть чего-нибудь. Воды-то мы сами достанем. – Он устало улыбнулся.
– Вы, вот что, – Ефросинья в упор посмотрела на него. – Вы охрану поставьте. Сюда к обеду придёт одна старушка. Она травница. Вот она и принесёт вам и травки и покушать. Вы не обращайте внимания на то, что она того, чокнутой кажется. Бабка добрая, но со странностями. Ничего у неё не расспрашивайте и не задерживайте. Я всё ясно сказала?
– Да уж яснея некуда.
– Ну, тогда я пошла. Да! Если бабка не придёт, то уходите отсюда.
Она попросила старшину выйти из домика. Рассветало.
– Пойдёте прямо вон на ту ель. Видите? – Тот молча кивнул головой. – Она на островке стоит, продолжила женщина. – От неё направо по кромке острова до конца. А там идти прямо на сухое, наклонённое дерево. Никуда не сворачивайте, утопните. Кругом трясина.
– Откуда ж ты всё это, голубка, знаешь.
– Так мы с бабами здесь ягоду собираем, травку разную. Ну, я пошла.
Она повернулась и быстро зашагала в сторону деревни.
Утром наряд полиции увидел на краю села чокнутую Фроську. Шёл небольшой дождь. Та, завидев их, бросилась бежать, неуклюже ковыляя и спотыкаясь на мокрых буграх.
– Вот ведь старая ведьма, – сказал один из них. – Сколько ей не говори, а она как тот волк всё в лес смотрит.
– Да что ты дёргаешься? Мы старшому докладывали? Докладывали! Старшой бургомистру говорил? Говорил! Тот нуль внимания. Так? Пущай бегает. Немцы приедут и повесят её отдыхать на дереве.
И громко засмеявшись, они пошли по тропе вокруг села.
Двое солдат охранения заметили Фроську издалека. Они долго наблюдали за ней. Потом один из наблюдателей, обойдя незаметно вокруг идущей старухи и посмотрев, не идёт ли кто за ней, вышел на встречу.
– Здравствуй, бабуля! И чего это тебя понесло в лес в такую погоду?
– Тебя забыла спросить, – ответила она. – И де хворый-то?
– Так это тебя фельдшерица направила к нам?
– И что ты такой любопытный? Куды, кто? Обошёл вокруг меня, как медведь. Да ежели бы я хотела, то вы бы меня сроду не заметили. Зови второго-то. Нечего ему в мокрой траве валяться, хворобу подцепит. Ох, мне эти городские! Веди уж.
Напарник вышел из кустов и, переглянувшись, они пошли к домику, взяв у старухи корзинку.
Войдя в домик, Фроська распорядилась нагреть воду, достала из корзинки еду, тряпичный узелок с лечебными травками и мазями. Пока вода грелась, и заваривался настой, она осмотрела раненого капитана, поменяла повязки, предварительно смазав рану какой-то жутко пахнущей мазью. При этом она всё время что-то бормотала и постоянно крестила раненого.
– Да он в Бога не верит, – сказал один из наблюдавших эти «процедуры» солдат.
– Да пусть себе не верит. Лишь бы боженька был с ним. Он всем помогает. И верующим в него и таким дуракам, как ты. Господи, – громко сказала она и, повернувшись в правый от входа угол, перекрестилась. – Обереги и помоги защитникам нашим! Покарай предателей и изменников своих! – Низко поклонившись, она вновь повернулась к раненому.
