– Гау-гау, – сказала собака.
– Здравствуй, собака, – сказал Гоша.
Но собака продолжала говорить гау-гау и смотрела мимо.
Вот и знакомый двор. Гоша поднял голову и увидел, что солнце блестит в окнах его квартиры. Хитрое солнце обогнало его и прибежало первое.
Из мусорного контейнера торчала отличная штука. Гоша остановился и уставился на нее: алюминиевая рейка с пружиной на конце. Это было то, что надо, чтобы закончить работу, которую он начал неделю назад. Гоша подставил ящик, встал на него и склонился в контейнер, чтоб рассмотреть находку поближе. Из контейнера приятно пахло холодным железом и деревянной стружкой.
– Опа-па, какие люди без охраны! – кто-то вырвал ящик из-под Гошиных ног, и он, чтоб не рухнуть, уцепился руками за контейнер.
Гоша медленно спустился на землю, отряхнул куртку и развернулся.
Трое мальчишек лет четырнадцати из его дома смотрели на него и ухмылялись.
– Драсьте! – громко сказал один.
Гоша кивнул.
– Это кто? – сказал второй.
– Это Гога из семьдесят первой. Дебил. У него мать шлюха, спала со всеми подряд – и вот. Родила его.
– Ты откуда знаешь? – спросил третий.
– Моя мать сказала. Она с ней в одном классе училась. Гоша снова кивнул пацанам и, положив на плечо штуковину, собрался уйти.
– Опа! – сказал первый и выставил ногу, не давая Гоше пройти. – Куда это ты попер?
– Оно тут лежало, – сказал Гоша. – Оно ничье.
– Как это ничье? В мире ничего ничьего нет! – сказал низенький и сплюнул. – Даже ты чей-то.
Остальные довольно гоготнули.
Начинало темнеть. Гоша задрал голову и увидел желтое освещенное окно на последнем этаже. И мать у окна. Мать говорила с кем-то по телефону и глядела мимо Гоши.
– Давай увидимся. Может, я смогу тебе помочь.
– Каждый раз, когда мне так говорили, все заканчивалось просто постелью, – мать стряхивает пепел и смеется.
– Иногда постель может помочь.
– После Гоши я очень боялась залететь. Боялась и хотела. Пятнадцать лет страха и ожидания чуда. А сейчас, когда поняла, что вряд ли залечу, секс перестал быть интересным. Потому что из него ушло ожидание чуда.
– У тебя нет месячных?
Мать смеется:
– Когда я год назад летала в Америку, пограничник не нашел сразу визу и спросил про нее с точно такой же интонацией.
– Но у тебя же есть виза?
– Есть. Но я уже никуда не полечу.
Гоша помахал руками, но мать смотрела мимо него. Как солнце, которое так и не догнал Гоша.
– Кому это ты машешь?
– Маме.
– Своей маме-шлюхе?
Слово было знакомое, но смысл его Гоша вспомнить не мог. Слово было мягкое, ласковое.
– Да, – сказал он и улыбнулся.
– Офигеть, во дебил.
– Ага.
– Ну-ка положи эту херню!
Гоша послушно прислонил железку к контейнеру.
– Тебя Гоша зовут?
– Да.
– Хочешь в кино сняться?
– Да.
– Тогда смотри, – мелкий достал из кармана телефон и наставил на Гошу. – Ты должен сказать вот что: «Здравствуйте. Меня зовут Гоша. Я дебил, а мама моя – шлюха». Запомнил?
Слово «дебил» было знакомое. Но смысл его Гоша тоже никак не мог вспомнить. Оно было не такое ласковое, как «шлюха». Резкое. Гоша подумал и решил, что это что-то вроде «охотник».
– Ну чё, поехали? – сказал первый и навел на Гошу телефон.
Я – Гоша. Я – охотник. Моя мама шлюха. Я ее люблю.
Парень остановил запись.
– Какой охотник?! Дебил!
– Да лан, так еще смешнее! – сказал второй, корчась от смеха. – Уссаться просто! Звезда ютуба.
– Слуш, а может, пусть он свои причиндалы покажет?
– Да на фиг.
– Да смешно будет!
