– Прилетел.
Мать засуетилась, стала приглаживать волосы и покрылась розовыми пятнами, что с ней случалось от волнения.
Вскоре к ним подошел, улыбаясь, высокий и статный человек, Мишкин отец. У него был красивый голос. Обратный рейс уже объявили, мать передала отцу Мишкины вещи и сумку с едой. Еду отец сунул назад.
– Уж как-нибудь его прокормлю, – сказал он, подмигнув Мишке, и красиво, раскатисто засмеялся.
– Котлеты хоть возьмите, – сказала бабушка.
Но отец уже легко подхватил одной рукой Мишку, другой – сумку и костыли и пошел к зоне посадки.
В зале вылетов отец тоже купил Мишке мороженое, усадил его за столик у большого окна и спросил:
– Ну как ты, сын?
– Нормально, – сказал Мишка, вежливо улыбаясь и лизая мороженое.
– Как в школе?
– И в школе нормально, – ответил Мишка.
Отцу много звонили, интересовались, в Москве ли он и будет ли на каком-то вечере. Отец говорил со всеми ласково и отвечал: «Да, вечером буду в Москве, сына везу» – и весело поглядывал на Мишку.
В самолете было интересно, Мишка не заметил, как долетели. Потом они с отцом долго ехали на машине по длинным улицам с чернотой, освещенной высокими яркими фонарями. Наконец такси остановилось у дома, больше похожего на музей, с двумя колоннами у входа, и они вышли.
В квартире было красиво, как в ресторане: большой зал, переходящий в кухню с барной стойкой, много картин и фотографий на стенах, высокие потолки с люстрами, как в театре. Мишка стоял, опираясь на костыли и раскрыв рот.
– Ты жил здесь, когда был совсем маленький. Не помнишь? – спросил отец, бодро нарезая сыр и колбасу для бутербродов.
Мишка помотал головой. Но что-то смутно вырисовывалось в памяти. Пол. Он помнил этот пол. Блестящий, с плиточками наискосок. Как он бежит, бежит, потом падает. И еще громкий крик. Разбитая посуда. Белые осколки на полу.
– Ну, иди чай пить, – сказал отец. И, когда Мишка уселся за стол, снова спросил: – Как ты?
Мишка отпил чай и собрался рассказать все более подробно, но тут зазвонил телефон отца, и тот, глянув на экран, ушел разговаривать в другую комнату. Мишка доел бутерброд, заскучал. Прислушался к разговору. Отец называл кого-то зайчиком.
Наконец он вернулся и включил Мишке мультики на большом телевизоре. Пока Мишка замер перед огромным экраном, отец принес полотенце и ярко-голубое белье и застелил тахту в углу.
– В душ пойдешь? – спросил он.
Мишка помотал головой.
Мама и бабушка перед отъездом терли его мочалкой в четыре руки. Мол, мало ли, может, сразу в больницу положат. Как будто в больнице нет воды.
– Ну как знаешь. Решай сам, – сказал отец, и Мишке это очень понравилось.
Он смотрел мультики допоздна и не заметил, как уснул.
Утром приехал седой старик в строгом костюме, Мишкин дед. Он говорил с Мишкой ласково, но лицо его оставалось строгим.
Мишку заставили помыть ноги, долго собирали, долго рылись в сумке в поисках чистых носков. Наконец выехали на блестящей черной машине с шофером.
Москва как картинка поползла за окнами. Дед сидел на переднем сиденье вполоборота к Мишке и посматривал на него.
– Ну, как вы там, Миша, живете? – спросил он.
– Зачем ты задаешь идиотские вопросы? – тут же вмешался отец. – Он тебе всю жизнь должен рассказать?
Они сердито посмотрели друг на друга.
– Я в школу пошел. В первый класс, – сказал Мишка.
– И как тебе в школе, нравится? – спросил дед.
– Нормально.
– А какие предметы тебе больше всего нравятся?
