Но… и это прошло… И приятели по парте, помирившись, снова взялись за старое.
Алексей медленно окинул взглядом всех своих рассевшихся по местам школьных товарищей.
Вот лениво зевает севший в самом конце их ряда Наирик Атабекян, всем своим внешним видом, от ухоженной прически и элегантного пиджака до модного тогда «дипломата» черного цвета, показывающий собственную взрослость и серьезность.
Рядом с ним – Саша Сличенко, высокий худощавый парень, не очень ладивший с учебой, но – верный товарищ, всегда готовый постоять за справедливость.
А это – «Сева» – Султанова Севиль, красивая, как все метисы (дети, родившиеся от брака людей разных национальностей). Самое интересное, что она, вопреки своим имени и фамилии, внешне выглядела типичной славянкой: русские черты лица, светлые волосы, голубые глаза…
Одно время (в младших классах) она очень нравилась Родионову, но ей самой всегда были симпатичны ребята постарше, «продвинутые» в современной музыке и танцах, да и, вообще, не из их школы. И постепенно у Алексея остались к ней только теплые приятельские чувства.
Лучшая подруга «Севы» – Таня Алиева – тоже очень симпатичная девушка во всем ее поддерживала, а, зачастую, была и инициатором каких-либо совместных с Севой действий.
С их мнением считались все ребята «А» класса. Они были «свои в доску», так как даже менталитет у них был максимально приближенный к мальчишечьему. Ни дать, ни взять – «анархисты» в юбках.
Своего рода другой «девичий полюс» в их классе составляли также весьма симпатичные, сидевшие за одной партой и носившие одинаковое имя, две подруги: Ира Гордеева – очень сильная амбициозная личность с претензией навязывания всем своего мнения, поскольку оно, как ей казалось, было единственно верным, и Ира Брошкина – с теми же чертами характера, но раза в два помягче, чем у своей подружки по парте.
К слову, Розов, имевший неосторожность влюбиться (в младших классах) в Гордееву, позднее сильно «влип» со своим безответным чувством к этой девочке. Его записка, написанная к ней, странным образом попала к учителю, и на «классном часе» ее зачитали перед всеми их одноклассниками.
Сергей и Ира молча стояли, тогда, с красными лицами и не знали, куда деваться от стыда. Естественно, эта история тут же дошла до их родителей, и симпатия Розова от всего пережитого постепенно «сошла на нет». Впрочем, у Сергея был легкий характер, и Алексей даже подозревал, что тот просто забыл об Ире, найдя какой-то новый объект для своего увлечения.
Розов, как обычно, сел с «Доцентом». Эта парочка в чем-то дублировала пару Виталика с Альбертом, но страдали они, все-таки, в основном, от своих громких голосов (их бас, даже при попытке говорить шепотом, можно было легко услышать в другом конце класса, не говоря уже о педагоге, чей стол стоял в паре метров от их парты) и коварных происков Горшенкова и Ахундова, сидевших неподалеку от них.
Двое последних, занимая явно более предпочтительную позицию, выбирали момент, когда учитель поворачивался лицом к доске, и наносили массированный коварный удар по Розову с Пятницким.
«Артподготовка» велась всеми доступными им видами вооружения: метанием, вручную, кусков ластика, выстрелами кусочков скатанной бумаги с помощью «школьной рогатки» – оттянутой назад тоненькой резинки, предварительно завязанной своими обеими концами на указательном и среднем пальцах, и даже посылкой «бумажных голубей», собранных по «спецтехнологии» и имевших большую точность попадания.
