Прошли годы, десятилетия… - страница 39

Спал очень не долго… Закрытый рясою, я вскоре почувствовал нестерпимый жар в ногах. Я быстро приподнялся и к ужасу увидел, что моя ряса тлеет. На неё или попала искра из непогашенного костра, или я во сне передвинул близко к пылавшему костру ноги. Я вскочил и начал тушить свою рясу – единственную свою одежду, взятую в это путешествие. Но она, к огорчению моему, очень сильно пострадала. Я, подбежав к костру, снова стал подкладывать в него сухих щепок, решив, что для спасения от комаров нужен не дым, а большой огонь, сильный жар, действие которого комары не в состоянии будут выдержать, но который в то же время освободит наши глаза от страданий, причиняемых дымом.

Костер начал разгораться сильным пламенем, щепы и хворост звучно трещат. Треск костра пробудил от сна одного из моих толмачей, который, быстро поднявшись, подошел ко мне. Я не мог не рассмеяться. У него все лицо было почти сплошным пузырем, – так оно опухло от расчесывания зудящих мест. Он ответил мне тем же смехом. Мое лицо было все в крови от раздавливаемых комаров… За толмачом повылазили из-под полога самоеды, проклинавшие день и час, когда согласились с нами ехать в эту комариную страну. Но мы только смеялись. Комары умудрялись проникать и под полог самоедов, и с лицами их сделали то же самое, что и с нашими. Встал проводник-зырянин, осмеянный теперь уже повеселевшими самоедами. И правда, нельзя было без смеха смотреть на лица подымавшихся «со сна».

Дружным смехом был встречен мой товарищ, вернувшийся к нам из лодки. Он там, должно быть, подвергся еще большей комариной атаке. Поднялись все. Решили скорее напиться чаю и выехать в реку, где комаров значительно меньше. Час спустя мы плыли. Легкий ветерок приятно освежал наши горевшие лица, и если бы не крайняя усталость от невозможности выспаться, мы, должно быть, скоро забыли бы ужасы ночевки в этих гиблых местах.

Когда же закончилось это путешествие, и отец Иринарх возвращался в лёгкой лодке в Обдорск, «ехал, конечно, быстро, так как всё время одолевали комары. Но когда вспоминал комаров надымских, то над обскими невольно подсмеивался…» (очерк «В долине реки Надыма»).

А как же встречали Рождество сто лет назад в нашем Обдорске? Ставили ли ёлки? Как дети отмечали этот праздник? Вот как описывает это событие в одном из своих рассказов, который он так и назвал «Ёлка», Иван Семёнович Шемановский:

«Для успеха своего дела я должен был стать человеком, могущим понимать чувства и душевное состояние всяких людей: богатых и бедных, честных и воров, счастливых и несчастных…

И мне пришла на помощь ёлка, подружившая меня с детьми, влиявшими в мою пользу и на своих родителей…

…Инородческой детворе объявлено было об устройстве для них особого праздника – ёлки. С интересом ожидали дети неведомой им ёлки. Она превзошла их ожидания. Было редкое у инородческих детей заразительное веселье. Приятно было видеть их, постоянно угрюмых, с горящими от удовольствия ласковыми глазёнками…

Инородческие детишки превзошли самих себя. Они сначала конфузились в необычной для них обстановке в присутствии многочисленных русских гостей. Поощряемые же гостями становились увереннее и смелее. Выразительно сказывали басни, прекрасно произносили стихотворения, хорошо пели, и ими нельзя было не удивляться. Боязливые и робкие, неуверенные в своих движениях при посторонних, считающие себя хуже детей русских, они сумели овладеть общим к себе вниманием и на елке сделались неузнаваемыми. Награждаемые дружными аплодисментами за хорошо рассказанную басню или прочитанное стихотворение, они удалялись с горящими от удовольствия глазами, с гордо поднятыми головами, с сознанием своего достоинства. Родители инородцы с расплывшимися на их лицах блаженством открыто заявляли, что их детишки совсем как русские. Но сами ребятишки не захотели вполне быть схожими с детьми русских обывателей.