Вот эти снимки, Арсений Петрович. Брошенные мне в лицо я, конечно, сожгла, но как оказалось, таких фотографий множество. Они ходили по городу, передавались из рук в руки. Как видите, у Кнедыша сохранились. А может, не у него одного. Простите, я испытываю вашу брезгливость…
– Клавдия Васильевна, я знаю, что это монтаж. У сыщика, как у врача. В ваших интересах быть предельно откровенной.
– Все равно противно смотреть. Я вчера рассортировала снимки из пакета Кнедыша по годам, и вот что у меня получилось. Девяносто четвертый год, за две недели до свадьбы. Мы с Алешей гуляем вечерами по улицам, целуемся стоя на пионерском расстоянии друг от друга, а вот здесь плещемся в озере. Плаваем в купальных костюмах, а потом загораем, и все! Иначе, здесь были бы более пикантные картинки… Угораздило же меня… Уехали в лес, за десять километров от города, как не заметили слежки?
Эти фотографии вы называете исходным материалом. Смотрите, Алеша никогда не позволял себе вольностей, его рука могла лечь мне на плечи или на талию. А здесь что?.. Я не знаю этих парней.
– С точки зрения наших современников, снимки – сама невинность. Пылкими объятиями на улице и даже на пляже сегодня никого не удивишь.
– Прочтите надпись на обороте. Мое имя, мой адрес, мое приглашение встретиться, плата за пикантные услуги. Почерк, правда, не мой, но кто об этом задумался? Мама плакала, отец избил несостоявшуюся невесту до синяков. Людмилка визжала, забившись в угол. Алеша был оскорблен, его родители тоже, при встрече мне выговаривали.
И никто, включая мать родную, не спросил: а правда ли это? Все мгновенно поверили… Никто не сочувствовал моей боли, никто не пытался утешить… Извините, я пойду умоюсь, Арсений Петрович… А потом подогрею в микроволновке пирожки. Надеюсь, вы не откажетесь?
– Не откажусь, теперь с горячим чаем. В чай можно плеснуть молока, на а́нглицкий манер.
Клава вернулась минут через десять, ее утренний макияж был смыт, руки слегка подрагивали. Что не отразилось на изящной сервировке подноса. Пирожки были чудесными и разнообразными, но, вероятно, не принято хвалить банкиршу за хороший выбор кухарки?
– Клавдия Васильевна, как вы считаете, Кирилл Дышло сам задумал расстроить вашу свадьбу, или уже тогда действовал в чужих интересах?
– Насколько я себя помню, я никогда не встречала этого парня, никогда не давала ему повода ни для любви, ни для мести.
– Может быть, родители жениха желали сыну другую невесту?
– Только не они. Я с Татьяной Геннадьевной и Евгением Семеновичем сразу сошлась. Леша в ЗАГС меня не позвал, а они уже уговаривали, намекали, будто бы в шутку. Мы с Татьяной Геннадьевной напару в то лето кучу банок законсервировали. Хорошие люди, добрые.
– Возможно, Алексей до знакомства с вами встречался с другой девушкой? Может быть, таким жестоким способом она вернула парня вышла замуж?
– До меня у Леши была девушка, он не скрывал. Но она вышла замуж за другого, за полгода до нашей встречи. А Алексей женился следующей весной, невесту себе нашел довольно далеко от Снегирева. Явно, она тут ни при чем.
– А вы сами? Никогда не отказывали мстительному поклоннику?
– До Алексея поклонников у меня не было. А после… появились искатели совсем иного рода. Я представления не имела, сколько в нашем городе озабоченных говнюков. Незнакомые мужики всех возрастов, пьяные и трезвые, подходили ко мне на улице, хватали за руку, лезли щупаться, требовали повиновения… Я краснела, вырывалась и объясняла, что обращение не по адресу… Слова звучали неубедительно. Меня оскорбляли, громко, совали в лицо фотографии… Иногда приходили домой. Пьяный отец не заступался за дочь, кричал: «Выходи, сука, к тебе ….. пришел!»
