– Здесь досадная ошибка. Наполеон Бонапарт умер на острове Святой Елены, а не Марии.
Егор от неожиданности вздрогнул и обернулся. Длинноволосая девушка указывала на табличку с информацией, установленную возле знаменитого императора в зелёном мундире и двуугольной шляпе. Девушке было лет шестнадцать-семнадцать. Простое ситцевое платье, поверх него – шерстяной старомодный кардиган. Русые волосы рассыпались по плечам, на лице – ноль косметики. У Егора промелькнула мысль, что учись она в его школе, то частенько слышала бы издёвки в свой адрес за такой несовременный образ.
– Этот… как его… паронптикум… патроктикум… Короче говоря, открытие в десять часов. Приходи позже, – заявил Егор.
– Прости. Я такая рассеянная, не заметила время работы. Мы ехали с отцом на машине мимо шатра. Мне стало любопытно, – голос у незнакомки был нежным и мелодичным. Такими голосами озвучивают принцесс в мультфильмах. Да и сама она такая светлая, милая, грациозная, с большими задумчивыми глазами.
Егор махнул рукой:
– Мне всё равно. Смотри, сколько хочешь.
Девушка немного поблуждала среди фигур и заговорщицки подмигнула:
– А ты, значит, работаешь уборщиком.
– А-а-а? Что? Да нет же! – возмутился Егор, густо покраснел и ещё крепче ухватился за черенок щётки. – Хотя… Похоже на то. Не по своей воле. В последнее время моим мнением не интересуются. Так что… Эй, не трогай!
Егор так громко взвизгнул, что девушка, отшатнувшись, едва не упала.
– Извини. Я вечно ору, как ненормальный. Не прикасайся к этим куклам. Они такие древние, что могут в любой момент развалиться на запчасти. Как тебя зовут?
– Черника, – девушка на всякий случай отошла на приличное расстояние от дедушки Ленина, лысина которого ярко мерцала в свете электрических лампочек.
– Тогда я мистер Авокадо! Черника? Такого имени не бывает, – хмыкнул Егор, но с любопытством посмотрел на незнакомку.
– Конечно, не бывает. Так меня папа называет. Когда я была маленькой, он принёс из леса целое ведро черники. Я выползла из кроватки и пробралась на кухню. Через какое-то время он нашёл меня всю перемазанную, с фиолетовыми руками и щеками. Ягоды были в волосах, на одежде, одним словом, везде. Он увидел меня и воскликнул: «Ну ты и черника!» С тех пор так и повелось. Папа у меня художник. Он постоянно рисует лес с кустиками ягод и папоротником. Можешь звать меня Ника. Так проще.
– Ладно. Я – Егор. А в каком это городе мы сейчас находимся?
– Могойск, – ответила Ника.
– О-о-о! Что ещё за Могойск? Как меня всё это бесит! – Егор от досады топнул ногой. Он сердился на маму. Это она отправила его, как говорят люди, с глаз долой и из сердца вон. А мучиться-то ему!
– Тебе здесь не нравится? По-моему, забавное местечко.
– С чего это мне должно нравиться сметать пыль с этих уродцев? Они жуткие. Какой-то фильм ужасов! – брезгливо поморщился Егор.
Где-то неподалёку заговорила Лёля. Ника спохватилась:
– Мне пора. Папа заждался. Прости.
Она ринулась к выходу и растворилась в бежевых занавесках.
– За что прости? Приходи в десять! Эй, Ника! – Егор бросился следом, но тут чуть ли не лоб в лоб столкнулся с тётей. Она упёрла кулаки в бока и заулыбалась:
– Приветик, Муха. Подметаешь пол? Молодец! Только вот эта работа мальчика. Ты же будешь смотрителем зала. Ага. Важная должность. От тебя требуется приглядывать за тем, чтобы никто не касался наших знаменитостей. Не хмурься, племяшка. Пойдём завтракать! Я уже кофе сварила. А хочешь зелёный чай? Кстати, любимый напиток японцев.
