Простор последнего полёта. Книга стихо-творений - страница 9
Как леший бородат.
Его не словишь на мякине.
Он держит речь в узде.
За встречу чарку опрокинет
И – снова в борозде.
А сын сияет. Бровь подковой.
Лицом – интеллигент.
Всё тычет вилкой бестолково
В лиловый винегрет.
Он тянет шею, как в аркане,
В галстуке с каймой,
Пристав к отцу: «Ну, спой, папаня!
Папаня, песню спой!»
Запел отец, рванув гармошку —
И где конец и край?!
В пустом стакане звякнет ложка,
Как в городе трамвай.
И, правда песни, как отрава,
Посередине дня…
«Ох, канава, ты канава.
Ты канавушка моя!»
Он пел отец. Уже смеркалось.
Лез месяц из щелей.
Звезда вечерняя держалась
У сына на щеке.
У колодца
Чтобы пить и не напиться —
Только дух перевести,
Попросил отец водицы
Из колодца принести.
А колодец тот под дубом,
Пол двухскатным шеломком,
Как изба с осевшим срубом,
Без дверей и без окон.
За рекою птичья стая
Репетирует отлёт…
Тает, тает – не растает
На щеке колючий лёд.
Расплясались видно нервы,
Иль шаги мои не в лад,
Что же так на всю деревню
Два пустых ведра гремят?!
Цепь холодную сжимаю.
Сердце ухает в груди.
– Поднимись, вода живая,
Из неведомых глубин!
Вижу я во тьме колодца
Свет забрезжил, как в окне…
То ли плачет, то ль смеётся
Там лицо моё на дне.
Старик
печь не уведут…
поговорка
Увели из дома печь.
Негде старому прилечь.
Негде сесть и негде встать —
Крыта кружевом кровать.
На столешницу стекла
Ваза чешского стекла.
Вон сервиз на сто персон
Улыбается, как сон.
Где хрусталь в алмазных жалах,
Там невесткина держава.
Громыхает неспроста
Вседержательница та.
Как с ровестником-годком,
Старый, – с Богом – шепотком:
«Ты забыл меня, как есть,
Вот он, Господи, я здесь!»
Нет иконы, – Бог не слышит.
Бес невестке грудь колышет.
Старика она корит.
И печалится старик.
Клонит голову с плеча
Догоревшая свеча…
Памяти матери
В отчий дом возвратился нежданный.
Сокол ясный на крыльях летел…
Почему же, как гость нежеланный,
Он стоял и молчал, и смотрел?
Перевидано всякое в жизни,
Но земля, как известно, кругла…
Вот она, дорогая отчизна! —
Два окна и четыре угла.
Печь к стене одинокая жалась.
Серый пепел. Огонь не горит.
Может, где-нибудь мать задержалась?
Надо двери в сенях отворить.
Он потрогал железо щеколды.
Отодвинул холодный засов…
Пролетели счастливые годы —
Вспять не движется стрелка часов.
Только бросился ветер под ноги
У плетёной кривой городьбы.
Только вьюга на белой дороге
И его засыпает следы.
Песня о старом доме
Опустело крыльцо под весёлою белою вишней,
Заколочены рамы. Пустынно кругом.
И оторванной жестью бьёт о воздух беспомощно крыша,
Как весенний подранок перебитым крылом.
Горла труб водосточных пересохли от горя и жажды.
Птицы в небе высоком летят и летят.
К молодому хозяину возвратятся былые надежды,
И заставят однажды помолчать у крыльца.
Молодого хозяина будет мучить далёкая память,
Зов родимой земли и весенних певучих полей…
Печь гудела в ночи, и металось по горнице пламя,
Словно сняты уздечки с горячих и рыжих коней.
Прошлогодняя осень ни в чём не хотела скупиться:
Вязли в лужах дожди, и дорога была тяжела…
Но сегодня весна! И хозяину только за тридцать.
Под весёлою вишней стоит молодая жена.
На лесах новостроек хозяину мнилась дорога.
У дороги – деревня и дом на краю…
И его ли вина, что ходил он со временем в ногу.
Пел в бараках те песни, что нынче уже не поют.
Не печалься изба,
Дай приют воробью и вороне…
Конец ознакомительного фрагмента.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтениеПохожие книги
Эта книга рассказывает о неоднозначной жизни подростков, родившихся во время войны, и их возмужании в условиях послевоенного времени.
Попавший по недоразумению работать в СПТУ молодой инженер неожиданно столкнулся с жёсткими приёмами педагогики того времени. Весёлые и озорные истории сопровождали начинающего мастера производственного обучения с первых дней его работы и явились содержанием этих записок, из которых ясно проглядываются изъяны советской профессиональной школы.
Сборник рассказов «Гусарский насморк» повествует об эротических приключениях основного героя рассказов. Все тексты написаны от первого лица, что придаёт рассказам правдоподобность и доверие к рассказчику. Терпкая эротика юности конца шестидесятых годов прошлого века и бытовые детали возрождают подлинность того времени.
Весёлые и грустные повествования, вызванные памятью автора из прошлой жизни – настоящей, не героической, но честной. Спасибо, читатель, за встречу!
Фрей, Ови, Джунипер и Руна – девушки из Бессердечного милосердия. Их нанимают для быстрых, тихих убийств, дарующих избавление. Но Фрей устала от торговли смертью. Она выросла на героических сагах своего народа и мечтает о лучшей жизни.Узнав о безжалостном монстре, опустошающем соседний город, Фрей решает, что это единственный шанс для нее и ее подруг. Убийство этого чудовища принесет девушкам славу, удачу и новое будущее. Более того, действия Фре
«К югу от границы, на запад от солнца» – самый пронзительный роман классика современной японской литературы Харуки Мураками. Через двадцать пять лет в жизнь преуспевающего владельца джазового бара возвращается мистическая возлюбленная его детства – и почти забытая страсть вспыхивает вновь. Но призрак смерти неотступно следит за ним… «Касабланка» по-японски. Роман об экзистенциальной любви, которой не суждено сбыться.