Пространственно-ориентированная Психология - страница 44

Пространство, в данном контексте, становится полем реализации экзистенциальных потребностей – в защите, автономии, принадлежности, развитии. Роджерс утверждал, что поведение человека зависит не от объективной реальности, а от субъективно интерпретированного опыта, и потому «каждый индивидуум реагирует на свою субъективную феноменологическую реальность» (Rogers, 1951).

В когнитивной психологии, начиная с работ Аарона Бека и Альберта Эллиса, активно исследуется роль когнитивных схем и установок в интерпретации внешних ситуаций. Согласно их подходу, восприятие среды не является прямым отражением реальности, а опосредуется системой убеждений, ожиданий и эмоциональных автоматизмов. Событие само по себе не вызывает эмоцию, ее вызывает его интерпретация. Применительно к пространству это означает, что человек может испытывать тревогу не от самого помещения, а от бессознательных ассоциаций, которые оно активирует, например, высокие потолки могут вызывать ощущение свободы у одного и тревожную потерянность у другого.

Углубляя подход когнитивной психологии, важно подчеркнуть, что восприятие окружающей среды не является простым отражением объективной реальности, а структурируется системой когнитивных схем, устойчивых ментальных структур, формирующихся в процессе индивидуального опыта, социализации и эмоциональных переживаний. Работы Аарона Бека, основателя когнитивной терапии депрессии, а также труды Альберта Эллиса по рационально-эмоциональной терапии, заложили основу представления о том, что именно интерпретация событий, а не сами события, вызывают эмоциональные и поведенческие реакции. Бек подчёркивал, что автоматические мысли, возникающие на основе глубинных убеждений (core beliefs), определяют то, как человек реагирует на ситуацию. Эти убеждения могут быть искаженными, иррациональными или травматически обусловленными, и тогда восприятие среды окрашивается в тревожные, враждебные или депрессивные тона, независимо от ее объективных характеристик.

Применительно к пространству, подобные искажения могут проявляться, например, в гиперчувствительности к визуальной или акустической стимуляции в нейтральной обстановке. Так, человек, страдающий социальной тревожностью, может воспринимать открытое офисное пространство как “взгляд всех на себя”, тогда как другой – как место для свободного взаимодействия.

В этом контексте особенно интересны исследования, подтверждающие взаимодействие когнитивных установок с восприятием архитектурной среды. Например, работа Gifford & Ng (1982) показала, что негативная установка относительно определённого типа пространств, например, подземных переходов или длинных коридоров, формирует избирательное восприятие угрозы, усиливающее субъективное чувство тревожности. Авторы отмечают, что клаустрофобия, может быть не столько реакцией на размер помещения, сколько на связанные с ним когнитивные сценарии – ограничения, контроль, невозможность побега.

Другим важным направлением является исследование так называемых “эмоциональных скриптов”, которые описывают типичные сценарии эмоционального реагирования на основе прошлого опыта. Эти скрипты запускаются автоматически при попадании человека в схожие по смыслу или форме ситуации.

Так, бывший пациент психиатрического учреждения может испытывать тревогу в помещениях, напоминающих по архитектуре палаты, даже если это современное пространство без явных признаков угрозы. В 2004 году исследование Bower & Gallagher показало, что пациенты с посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР) демонстрируют активизацию амигдалы и гиппокампа в ответ на визуальные сцены, ассоциированные с травматическим опытом, даже если эти сцены не несут явной угрозы. Это подтверждает, что пространство может быть считываемо как опасное не по текущим характеристикам, а через призму запечатленных в памяти когнитивно-эмоциональных паттернов.