Против лишения свободы: к критике современной системы уголовных наказаний - страница 4

– Гамбург, сентябрь 1879 года.

Сила привычки таинственна в своей безмолвной демонической работе, она господствует и над действиями и мышлением отдельных маленьких людей и над великой историей человечества. Этот темный импульс всего земного – противостоять переменам, извлекать из беспокойного движения мгновения устойчивости и покоя, противопоставлять бесконечным хаотичным движениям регулярность качания маятника, создавая видимость неизменного порядка – по сути, является тем, что придает центр тяжести и равновесия всей интеллектуальной деятельности нашей расы. Сначала естественная склонность к однотипному повторению одних и тех же движений, затем закрепление и воплощение этих повторений в закономерном привыкании, и вот сознательное мышление и воля постепенно превращается в бессознательную функцию бездумного механизма! И как бесконечно много спокойного существования, смирения, душевного облегчения обретает человек в запутанном коловращении мира благодаря этому уравновешивающему импульсу! То, что мы называем инстинктом в низших областях одушевленного мира, то, что мы называем характером на высших уровнях индивидуальной психической жизни, правила и порядок, обычаи и законы, увековечивавшие историю культуры из поколения в поколение – как бы они были мыслимы без непрестанной работы этой таинственной силы? Возможно, более чем в любой другой области человеческого существования, благотворная и разрушительная сила обычая действует в правовой жизни наций.

Основана ли она первоначально на бессознательном проявлении нравственных чувств или сразу же осознана как рациональный закон, правовая норма, чем дольше она существует и чем шире она преобладает, все более и более неизбежно приобретает свою собственную силу. Она незаметно прорастает тысячью корней в естественной почве национального сообщества, стихийно формирует свои органы самой разнообразной формы, растет вместе с родственными образованиями, и вскоре затеняет небо и землю своим многолапым ростом, господствует и ограничивает всякий произвольный жизненный порыв, всякий свободный взгляд вверх. Условия, в которых она возникла, могут давно исчезнуть, разумные основания могут стать бессмыслицей, добрые дела – чумой: она продолжает существовать, увлекая за собой все новые и новые поколения, и «rücket sacht von Ort zu Ort»2. Вдруг в темных глубинах народной души пробуждаются новые движущие силы, дух общества сотрясается от незнакомых импульсов, и оторванный от жизни правовой организм рушится как бы сам собой. Тогда люди говорят о законе и праве как о затянувшейся болезни и мысленно удивляются, освободившись от оков привычки, тому, как долго прошлое властвовало над ними. Тот факт, что даже в просвещенном XVIII веке очень просвещенные люди ожесточенно боролись с попытками того времени отменить пытки в уголовном процессе, считая это проявлением мягкотелости, вряд ли покажется нам сегодня правдоподобным. То, что сегодня вызывает всеобщее и неоспоримое отвращение не только как варварская жестокость, но прежде всего как извращенный абсурд, еще за три-четыре поколения до нас добросовестно защищалось как совершенно необходимая и разумная правовая система людьми, которые во всех остальных отношениях намного превосходили своих образованных современников и в интеллектуальном, и в нравственном отношении.

И если этот гордый XIX век, со всем его неизмеримым прогрессом и безграничным высокомерием всезнания, воображает, что над ним нет власти бесполезных привычек, ограничивающих его сферу видения, что у него нет унаследованных предрассудков, ограничивающих его, то потомство уже стоит у дверей, требуя, чтобы мы привели в порядок дом наших отцов. Сколько прекрасных вещей, необходимость которых сегодня не вызывает сомнений, сколько чудесных институтов, которые до сих пор повсюду восхваляются, лелеются и культивируются как славные достижения передового человечества, сколько якобы непогрешимых принципов, непоколебимых истин разума, возвышенных доктрин этого самодовольного настоящего будут затем отправлены в историческую мусорную корзину как безвкусный хлам, невыносимое извращение, непостижимое непонимание! Вся нынешняя система лишения свободы на определенный срок как основа всего уголовного законодательства, есть результат самого недавнего развития права, она возникла только в последние сто лет среди цивилизованных народов и прежде была неизвестна ни в Старом, ни в Новом свете. Сегодня этот порядок уже настолько прочно и жестко укоренился в представлениях людей и порядке вещей, что утверждение о том, что когда-то он был другим и вообще может быть другим, отвергается как парадокс. Как среди юристов, так и среди неспециалистов считается само собой разумеющимся и не требующим дополнительных доказательств, что тюрьмы и телесные наказания существовали во все времена у всех народов; здесь, возможно, чуть больше, там – чуть меньше, в зависимости от того, насколько склонны люди были к казни преступников. Однако же сама возможность обойтись сегодня без подобных средств наказания кажется совершенно невероятной.