Трусливым (и с ним примирения нет).
Не стоит теперь обращаться к бумагам,
Чтоб обогатиться на этот предмет.
На ветках унылые капли висят – им
Неважно, что лист застревает в трубе.
К тому ж, я почти не писала в десятом.
Потом и писала, да не о тебе —
Тебя я себе запрещала, из зала
Тянулся по комнатам сумрак густой.
Даль, слабо мелькнув в зеркалах, ускользала,
А я обречённо шептала: постой,
Хотя бы о будущем предупреди. Но
Напрасно мелькали поля и столбы.
Мы были раздельны, а стали едины.
В кармической связи две наших судьбы.
Дожди заплетают дороги, как косы.
Душа изливает обиды в тетрадь.
А ум устаёт задаваться вопросом.
Есть Бог – вот и станем Ему доверять,
И Он все устроит. Еще не спала, не
Ложилась (остаточность древней совы).
Стихи исполняют осколки желаний,
Которым иначе не сбыться, увы;
Являют до боли знакомые лица.
От жаркой волны ускоряется пульс.
Пусть ты далеко, я хочу тебе сниться,
Хоть знаю, что вряд ли, наверное, снюсь.
Ну что ж – я ни в чём тебя не упрекаю,
Из чаши спокойно питья пригубя.
Ты мне говоришь, что мечта не такая,
А я промолчу, очищая себя.
Овраги черны от горчащего дыма.
Монета из меди стоит на ребре.
Я думаю, так и приходят к любимым,
Как я возвратилась к тебе в сентябре.
Рассыпаны хлебные крошки. Рубины
Осенних цветов хороши до поры.
На пасмурном фоне краснеют рябины,
Их тёмно-зелёные листья остры.
Колеблются астры. Мы встретимся, где бы
Сейчас ни разбросаны наши пути.
Одно это серо-лиловое небо.
Тебе пятьдесят, мне уже к тридцати —
Я помню. История и не нова, но
Значительна для обречённых сердец,
Уставших от холода, неузнаваний,
Тяжёлых камней или ржавых колец.
Легенды… Но чувствам подвержены все мы.
Глаза твои стали чисты и ясны.
В горшке прорастает горчичное семя,
И я приближаюсь к тебе через сны…
(6.03.2015, 8:04, г. Волгоград)
«Прости меня, пожалуйста, Душа…»
Прости меня, пожалуйста, Душа.
Залечены эмоции и вены.
Стихи текут себе с карандаша,
И жизнь идёт вполне обыкновенно.
Мечтать, бродить, размеренно дыша.
И жаль, что грёза слишком хороша.
А если ты не снишься мне, то я
Уже почти могу о том не думать
И объяснять, глубинное тая,
Что крысы собирают вещи в трюмах,
И бьётся обречённая струя,
И не тревожит искренность твоя.
И мне вполне достаточно того,
Что улыбнулась встречная звезда мне,
Что я живу причудливой совой
В твоём глубоком древнем Подсознанье
И сохраняю чётким образ свой,
Пусть и не различимый головой.
Мои симптомы, впрочем, не новы.
Виновна ль я, что родилась такой? Но
Когда ты вдруг являешься, увы,
Я даже не пытаюсь быть спокойной.
Мои слова серьёзны и трезвы.
А наяву мы, кажется, на «Вы».
Точнее, я – а ты со мной на «ты».
Мой странный выбор, может быть, нелеп – но
Твои глаза коньячные чисты,
И капли солнца в них великолепны.
Дни без тебя бессмысленно пусты.
Я заливаю строчками листы.
И повторяю это в сотый раз,
Но легче лишь какую-то минуту.
Мучительна кармическая связь,
Урок не удаётся почему-то.
Достав платок, ощупываю бязь.
По уголкам – затейливая вязь.
Мелки стежки весёлых пёстрых дней.
Уходит в небо лестница витая.
С вершины духа будущность видней.
Всё есть, и всё ж чего-то не хватает.
У переправ не путают коней.
За окнами всё глуше и темней.
Я возвратилась много лет спустя.
Мы главных слов порой не произносим.
«Прости меня, пожалуйста, Дитя.
Благодарю. Люблю"*, – взамен вопросов.
Стекает с пальцев горький жёлтый мёд.
Ромашка пьёт. Кто знает – тот поймёт.
Закатный блик играет на стене.
Вдали перекликаются гобои.
