распудрит свои облака,
снимет их кудрявые навесные локоны
и сама,
смазывая сумрачность,
на лице скопившуюся,
обособит мраком пространство коконным.
о поверхность, лучом покосившуюся,
ударится пара лишних минут,
они никому не мешают —
но чьи-то руки сомнут
их в два голубых шарика.
в глазах потемнеет,
и пиратский пожар усталого солнца
захлебнётся
в водах цветочного бренди,
отваливаясь от стереоскопически
нежного небесного одеяла.
у капитана в руках труба каменеет.
чайка кричит истерически,
кричит устрашающе,
что мы все утопаем – ещё не хватало скандала,
молчите, я знаю.
сраженье решающее.
23.03.2009 г.
Кофемарин
иконографически-тёмная
твоя лицевая мощность,
золотой припадочной линией
вздёрнуты брови,
мне важна точность,
чтоб стать звездой холодной и красной
или теплой и синей.
изморозь
яблонеокая
захолодила просторные светила окон,
сквозь ось
протягивались тугие лучи
сновидений-прикосновений.
прочти
последние письма,
что крышами пишет
небесная роза.
всё меньше и тише
кидаешь к слезам
карамельного сахара,
я небудущая и невзрослая,
я изгрызаюсь в карандашную стружку.
знаете, мне вас рада
нагадала-накаркала,
смотря в обезвоженную кофейную кружку.
06.04.2009 г.
Секрет
добрый день!
у меня круглые глаза и оливковые ночи,
я пою серенады сверхновым звёздам.
они целуют меня в губы полусонно и сочно,
но ни одна не становится моей невестой.
звёзды осями кружатся
в голубых и белых свадебных платьях,
моё лицо перекраивает от ужаса
неизбежной нежности к ним, тонким и вечным.
безоружный, я готов стелиться в постели
к обескровлено-влажным красным гигантам,
за неизведанность человечьего тела
они платят богато.
а потом заработанный свет дарить
лицам моих невест, от скуки
сияющим.
и даже их аморфные белые руки,
пусть губы исчезнут, готов целовать.
алло!
извините, я ищу бал.
нельзя ли говорить вам конкретней?
ну, там барышни курят хрустальные трубки…
ах да, он не на вашей планете.
гудки?
гудки, гудки, гудки…
со стволов телефонных
посыпались, как обрубки.
я хочу собрать так много света,
много-много, со всей вселенной,
но чтоб поместилось в единую фразу,
прийти к ней к одной, к одной совершенной,
покупая светом влюблённую сразу.
10.04.2009 г.
Если бы
упаду замертво
к изголовью умирающих сумерек,
в мои объятия
перетекут чьи-то руки,
едва уловимые;
буду дышать камнем,
буду кашлять пламенем
и повторять:
«Любимый, любимый мой…»
по стукам,
по каплям,
перерастая на цыпочки,
догонит нас время
и само
произнесёт финальную фразу,
струной сомнение выскочит,
смутится
и тыкнется к глазу.
если я в перегное,
ты перебеги
на побеги
распухших от весны берегов,
что, как вербы, мягки…
а сейчас
перепрыгни засохший ров.
отказался?
от последней возможной бури?
но мне б засмеяться.
если у меня пружинятся
внутри внутренности,
говори глупости,
говори на ухо,
говори мне сразу
свои самые придуманные тайны,
у меня всё равно нет ни ушей и ни слуха,
чтобы быть обманутой фразой.
хочется высказаться,
словами накатывает
простосердечными.
ну что,
у тебя ещё дух не захватывает
от моей потрясающей вечности?
13.05.2009 г.
Конец
куб
из губ
в поцелуй —
жуй.
01.07.2009 г.
Если на дне сердца болото, то я знаю, откуда оно
небо снимает обувь.
моя синяя бровь
делает нервный изгиб —
раз —
и останавливается.
вылюби, выжми, выстони, вытошни жизнь —
это приказ.
делай быстрей,
пока рассвет ещё красится.
я почти чувствую близость.
волосы мягко-творожные
шуршали рядом с моими ушами,
раскрывшимися от внимания…
я без сознания,
мы какие-то сложные —
хватаем едва-касаниями
