Готово.
В груди у Полины расправились крылья – лёгкие, но холодные, как сталь. Месть сладка, особенно когда мстишь превентивно за то, чего на самом деле ещё не произошло. И она поймала этот момент, впитала его, как губка.
Звонок прервал представление. В класс вернулась Людмила Петровна и, хмуро оглядев расшумевшихся учеников, скомандовала:
– На места! Сегодня пишем самостоятельную. Приготовьте чистые листы.
Полина нехотя уселась за парту, бросив на Алю последний взгляд. Та сидела, сгорбившись, и прятала лицо в ладонях, но сквозь пальцы всё равно просачивались предательские рыдания.
«Идеально».
***
Самостоятельная работа тянулась мучительно долго, будто время специально замедлилось, чтобы досадить Полине. Она механически выводила ответы в тетради, даже не вчитываясь в вопросы – эта школьная рутина казалась ей настолько ничтожной по сравнению с её настоящей жизнью, с её планами, с её будущим.
«Какая разница, как я напишу? Всё равно после выпуска я уеду из этой дыры навсегда и буду покорять подиумы Парижа».
Бросив взгляд на часы, Полина с раздражением отметила, что прошло всего двадцать минут. До конца урока – целая вечность.
Но у неё был куда более интересный план.
Она аккуратно вырвала из тетради листок, стараясь не привлекать внимание учительницы, и быстро нацарапала на нём:
«Как насчёт встретиться после уроков? Может, снова сходим в «Мелодию»?"
А затем легким движением положила ее прямо на тетрадь Романа. Тот вздрогнул, словно его разбудили, и недовольно посмотрел на неожиданный сюрприз. Осторожно развернул. Прочитал.
Полина уже ждала его взгляда.
Когда он поднял глаза, она встретила их своим самым обжигающим взором, медленно облизнула губы – специально, намеренно, чтобы он почувствовал, что это не просто приглашение.
«Ну давай же, поддайся. Ты же знаешь, что хочешь».
Роман задумался. Всего на секунду – но Полина заметила. Затем неохотно кивнул, будто делал ей одолжение.
Но ей было всё равно.
Она ответила ему своей самой победной улыбкой – той, что сводила с ума всех мальчишек, – и вернулась к тетради, будто ничего не произошло.
«Этап первый завершён».
В голове уже звучал торжествующий смех.
«Толстуха, ты проиграла ещё до начала игры».
А на соседнем ряду сидела Аля – с опухшими от слёз глазами, сжавшаяся в комок. Но Полина уже не думала о ней.
Глава 9. День в аду и ночь в раю
Обычно Аля любила самостоятельные по русскому языку за возможность показать свои знания. Но в тот день… в тот день всё обстояло иначе.
Запястье, содранное до крови, пульсировало от боли. На нем остался след от унизительного падения и удара об угол парты: она споткнулась о чужой портфель, по нелепой случайности оказавшийся на пути. Аля смотрела на покрасневший участок кожи, растирала его машинально, а перед глазами стояло злорадное лицо Полины.
Но хуже всего – другое. В этот момент она увидела, как Полина переглянулась с Романом, и в его глазах не было откровенного удовольствия, но… отсутствовало и сочувствие. Равнодушная пустота ранила глубже, чем содранная кожа на ладонях.
Пять минут назад тетради разлетелись по классу, как осенние листья по двору. Аля собирала их, стоя на четвереньках, а вокруг раздавались гогот, свист, колкие словечки. И тишина от Романа – единственная доброта, на которую он оказался способен.
Роман. От одной мысли о нем сжималось сердце. Она пыталась поговорить с ним утром, на крыльце. Он стоял там, опершись о перила, – темноволосый, с глазами цвета летнего неба. Так похожий на него. На Ноктюрна. То же лицо, тот же разворот плеч, те же руки с длинными музыкальными пальцами, даже тот же значок в виде ноты на пиджаке. Как такое возможно?
