Молчаливый Плугов только плечом дернул.
— Какие еще испытания? — настороженно спросила Маша, но у Власова не было желания ей что-то рассказывать. Она же не красотка Дина, перед ней же неинтересно хвост распускать.
— Да так, всякое-разное, — неопределенно отозвался он. — Пошли быстрее, ветрено.
Она немедленно приуныла, ощутив себя обузой. Плугов неожиданно подмигнул ей.
— Не обращай внимания, — сказал он. — Тоха просто волнуется. Он всегда сам не свой, когда мы проект финалим.
— Да все нормально будет, — громко заверил сам себя Власов. — Первый раз, что ли… Главное, чтобы Пахомыч нас не накрыл, а то у него от злости усы аж дыбом встают, будто в них двести двадцать зарядили.
— Как это — чтобы Пахомыч не накрыл? — еще больше перепугалась Маша. — Ваш декан не знает, чем вы занимаетесь, что ли?
— Да так, частная подработка.
— Мудро с твоей стороны было кричать об этом при Лериной, — отстраненно заметил Плугов, — она же любимица Бесполезняк.
— Да она же бесполезная, недаром Бесполезняк. Старушке на все плевать, кроме своей драгоценной теории времени. Взорви мы универ, она и не заметит.
— Не надо взрывать универ, — попросила Маша, — мне тут еще красный диплом получать.
— Не переживай, Маруся, — Власов по-свойски обнял ее за плечи, — все как-нибудь обойдется. У тебя же сегодня всего три пары? Костян встретит тебя после.
— Какой Костян? Мой брат Костян?
— Ну да, у нас-то дела, а у Циркуля еще лабораторка потом.
— Стоп, — Маша даже притормозила, не веря своим ушам, — вы что, составили по мне график?
— Ну не то чтобы прямо график, у нас просто чатик.
— А меня там почему нет?
— Уж больно ты трепыхательная, Маруся, — доверительно признался Власов. — Трепыхательная, — удрученно повторила она.
Вообще-то ее убить хотят, есть из-за чего трепыхаться!
***
На механике, как всегда, все лишние мысли вылетели из Машиной головы. Сегодня зверюга Лавров был настроен философски, он мечтательно рассказывал о теориях зеркальной Вселенной, о кварках и антикварках, о межгалактической темной материи.
— До шестидесятых годов ученые сходились во мнении, что физические законы одинаковы при движении во времени вперед или назад. Но позже появилась и другая точка зрения: когда время течет вперед, Вселенная расширяется, а если бы время пошло назад, то Вселенная начала бы сжиматься. Это как в математике, друзья мои, координаты со знаком минус, координаты со знаком плюс… Вселенная, состоящая из античастиц, будет вести себя иначе, чем наша Вселенная. Впрочем, все это вы можете подробнее узнать у Бесполе… у Веры Викторовны, очень рекомендую вам ее углубленный курс, потому что квантовая механика неразрывно связана с теорией времени. Ах уж этот квант, начало начал… — и он улыбнулся с нежностью, с какой пылкие влюбленные говорят о своих избранницах.
И Маша тут же пообещала себе записаться на углубленный курс в следующем семестре.
Зато второй парой шла история, на которой было не так увлекательно. Маша лишь прислушивалась к монотонной лекции по Серебряному веку, кардинально изменившему подход словесников к принципам наговоров, про переход от народного творчества к более концептуальному, от простого к сложному. Машинально она время от времени поднимала руку вверх, чтобы рассказать про плюсы или минусы разных подходов.
Все это они уже проходили с Циркулем в прошлом году, и Маша тогда даже получила «отлично» за сравнительный анализ эффективности наговоров Золотого и Серебряного века. Да вот только эта пятерка была отравлена дымовской иронией — он высказался в том духе, что Рябова использует логику там, где нужна душа. Ох, как она обиделась на него, даже звонила Сеньке и жаловалась на дурацкого Циркуля. Маше нравилось все усложнять, ей нужны были четкие формулы, она любила прописывать алгоритмы, а потом наполнять их смыслами. Дымов же предпочитал хаотичные наговоры, как слово ляжет, полностью игнорируя стопы и размеры.
