Соответственно, если Витгенштейн сформулировал инвариант некоего здорового (или ни здорового, ни больного) высказывания – «Дело обстоит так-то и так-то», то инвариантом, общей формулой психопатологического высказывания будет нечто вроде «Дело обстоит как-то не так». Как-то не так, как хотелось бы. «Что-то не то происходит с моим сознанием, с моей психикой». Подходит ли под эту вербальную формулу действительно вся совокупность психических заболеваний? Депрессия – «Все обстоит очень плохо», то есть не так, как хотелось бы. Истерия – «Я не могу двигаться, говорить» и т. д. То есть опять-таки со мной, между мной и внешней реальностью что-то нет так. Фобия – «Я боюсь закрытых пространств», то есть опять не все в порядке, что-то не так, как у всех людей. Обсессия – «Я должен быть чрезвычайно осторожным, чтобы не попасться в ловушку потусторонних сил». Опять неблагополучие. Паранойя «Мир несправедливо поступает со мной». Как бы с другой стороны – но практически то же самое. Шизотипическое расстройство – «Мир становится пустым и ненужным» вновь что-то не так. Шизофрения (допустим, ее параноидная форма) – «Я вижу и чувствую не то, что видят и чувствуют другие люди».
Итак, между мной и миром что-то не так. Что эта формула дает для теории текста как основного носителя психопатологии? Мы можем брать любой текст и смотреть, выражается ли в нем значение «со мной что-то не так» или «что-то не так между мной и миром», и на этом основании диагностировать его как психически больной или здоровый. «Я пойду в кино» – абсолютно здоровый текст. «Я не пойду в кино, потому что боюсь, что по дороге меня перехватят представители спецслужб» – абсолютно больной текст. «Я не пойду в кино, потому что у меня болит голова». Это текст соматически больной, но психически, возможно, и здоровый. А возможно, и нет, потому что голова может болеть по разным причинам, в том числе и психогенным. Например, как выражение депрессии.
Но здесь встает вопрос о том, можно ли диагностировать и любое соматическое заболевание по формуле «Что-то не так между мной и миром»? В случае соматического заболевания текст будет скорее другой: «Со мной что-то не так» или «В моем организме что-то не так». «У меня болит голова, меня тошнит, я чувствую боль в сердце» и т. д. Встает и другой вопрос: является ли текст, свидетельствующий о соматическим заболевании, самим этим заболеванием, подобно тому, как, с нашей точки зрения, психопатологическое свидетельство о заболевании является самим этим заболеванием? Здесь необходимо разобраться, не принимая пока во внимание идею психосоматики, то есть допустить, что имеются чисто соматические заболевания. Итак, «У меня болит сердце». Что в этом случае является носителем заболевания – то, что болит сердце, или то, что он об этом говорит. Равносилен ли этот вопрос вопросу «А у него действительно болит сердце, или он только так говорит?». Мы можем сделать ему кардиограмму, которая удостоверит, что сердце у него действительно не в порядке. Но кардиограмму мы сделали на основе его свидетельства. Получается, что и здесь основным знаконосителем является не сама боль, а высказывание об этой боли.
Чем психические заболевания фундаментально отличаются от соматических? Тем, что в первом случае можно зафиксировать какие-то телесные изменения при помощи нехитрых или утонченных приборов. Можно, например, человеку измерить пульс и сказать, что да, у него учащенный пульс. Можно диагностировать человека в бессознательном состоянии. Действительно, если человеку оторвало ногу и он потерял от шока сознание, то вполне достаточно вида оторванной ноги, и его свидетельство «Я меня, похоже, оторвало ногу» будет излишним. Но это не болезнь, это травма. Если же идет речь о том, что нога болит, то свидетельство станет обязательным.
