С седлом в руках вышел рослый черноглазый парень лет двадцати пяти, поздоровался с Кирой, и вопросительно приподняв брови, показал на меня глазами. Та замялась.
– Кира, ничего не хочешь мне сказать?
– Ну, в общем, так, – начала Кира от сотворения вселенной, – моя хорошая знакомая рассказала про родного брата. А он и красивый, и видный, влюбился в здешнюю девушку и страдает себе, дальше поцелуев не складывается. А про меня она знала, что я парней боюсь, а тут увидела меня с одним – удивилась.
– И? —я склонила голову.
– Ну, сказала я ей, что вы магичить чуток после болезни стали и сняли с меня сглаз. Так она в ноги бросилась, просила поговорить с вами – брата излечить, то ли от проклятия, то ли от сглаза.
– Этот, что ли, проклятый?
– Он… – вздохнула девушка.
Я оглядела молодца, и в самом деле видного.
– Есть здесь место в парке, где народ не ходит? Беседка какая? Мне с ним поговорить надо будет один на один. Ты же понимаешь, что в комнату нам его не стоит приглашать.
Кира задумалась, её нежный лоб морщился, не находя решения.
– Может, проклятый ведает о таком укромном уголочке?
Кира подошла к парню, они пошушукались, и, вернувшись, она объявила:
– Есть такая, в дальнем уголке, за кустами. О ней даже мало кто знает.
– Чудесно. Мы через час туда придем. Пусть ожидает. А ты на шухере постоишь.
– Где я постою? – растерялась Кира.
Да, надо мне с иномирными словечками завязывать.
– На страже постоишь, а то невесть что подумают, застав меня с конюхом.
– Ааа, да, конечно, постою и на страже, и на шухере этом.
Когда мы вдоволь нагулялись по парку, накрутив желанных шесть километров, и подошли к спрятанной в кустах миленькой беленькой беседке, конюх вовсю наворачивал вокруг неё круги. Припекло, видать, сердешного сильно.
– Кира, ты здесь, – оставила я служанку перед кустами.
– Как зовут тебя, сглаженный ты мой?
– Витир, госпожа магиня.
Магиня, так магиня. Мы прошли в беседку. Я с удовольствием вытянула ноги, конечно, лучше было бы их вообще задрать, да полежать чуть, но не сейчас, неправильно поймут.
– С чем пришёл Витир?
– Госпожа Никафондора, тут такое дело… у меня… —замялся парень.
– Ты же знаешь, что я магиня – поэтому не ври, когда спрашивать буду. Что у тебя с девушкой?
– Люблю её – выдохнул парень, – целовались уже, а дальше… – он потупил глаза, – она не против, а у меня как ступор. Выдумывать начинаю, что дела какие, и убегаю.
– Понятно. А раньше у тебя «дальше» с девушками вообще было?
Парень сник и стал нервно тереть руку о руку.
– Чо? Прям все рассказывать? Вы же девушка!
– Я прежде всего магиня! Не стесняйся. Все сказанное тобой уйдет со мной в могилу.
Парень уважительно взглянул на меня и начал:
–Была у меня зазноба в деревне. Любофф у нас была. Тоже целовались. Потом это…, в первый раз на сеновал пошли полюбовничать, ну уж и юбку ей задрал, и с себя штаны стянул, а тут папаша ейный в сарай зашел на минутку, козам сена бросить. Так я так испугался, что он сейчас к нам залезет, что он, – показал глазами на пах, – маленьким опять стал, и никак больше не рос.
– А второй раз?
Парень чуть не плакал:
– А второй раз, ну все хорошо поначалу было, пообнимались, покрутились, и тут соломинка в заду застряла, хоть чо делай, чешется. И он опять маленький стал и никак.
– А зазноба?
Парень прямо сдулся:
– Бросила меня, нашла себе другого, еще и с подружками своими посмеиваться стали. Я даже из деревни сюды переехал. А здесь влюбился, а дальше поцелуев ничего не могу.
