Психология надежды. Оптимизм и пессимизм - страница 27

В сфере человеческих отношений, пишет Э. Фромм, «верить» в другого человека означает быть уверенным в его стержне, то есть в том, что на него можно положиться и что его фундаментальные установки не изменятся. В том же самом смысле мы можем верить в себя, не в постоянство наших мнений, но в основную жизненную ориентацию, матрицу структуры нашего характера.

Тесная статистическая связь между диспозиционной надеждой и оптимизмом, а также трудности теоретического анализа сущности их различий привели к появлению двух подходов. Одни исследователи полагают, что их следует рассматривать как два проявления единой «ориентации на будущее» (Bryant, Cvengros, 2004), другие же пытаются доказать относительную независимость оптимизма и надежды (Snyder, 2002). По Снайдеру, например, надежда, в отличие от оптимизма, выполняет функции восприятия путей для достижения положительного результата и уверенности в возможности использовать эти пути.

К. Муздыбаев (1999а) пишет, что «надежда и оптимизм интуитивно кажутся тесно взаимосвязанными, а иногда и чуть ли не синонимами. Однако это впечатление обманчиво. Имеются между ними существенные различия» (с. 25). То, что надежда – не синоним оптимизма, можно согласиться, а с отрицанием их связи – нет. Отсутствие синонимичности не исключает возможной связи между ними, что и показано в ряде исследований, в том числе и самим К. Муздыбаевым (1999б). Во-первых, по его данным, между оптимизмом и диспозиционной надеждой имеется высоко достоверная корреляция. Во-вторых, лица с высокой диспозиционной надеждой смотрят на свою жизнь более оптимистично, чем те, кто имеет низкий уровень диспозиционной надежды (табл. 3.1).

Таблица 3.1. Жизненные характеристики субъектов с разным уровнем диспозиционной надежды

Примечание: все различия, кроме параметра «Чувство усталости», статистически достоверны на уровне p 0,001.

Данные таблицы свидетельствуют о том, что субъекты с высоким уровнем диспозиционной надежды больше счастливы, довольны своей жизнью, у них более приподнятое настроение, они не чувствуют себя отвергнутыми.

Некоторые исследователи (Tiger, Seligman, Chapinsky, Stach) считают, что надежда – это особая форма оптимизма, его составляющая. Я бы сказал наоборот: оптимизм – это форма проявления надежды. Как бы то ни было, но наличие корреляций между выраженностью надежды и оптимизма не удивляет. По данным, приведенным Ф. Брайантом, корреляции между оптимизмом и надеждой обычно лежат в пределах 0,4–0,6. В эти границы укладываются и полученные в исследовании Т. Л. Крюковой и М. С. Замышляевой (2007) корреляции показателей диспозиционного оптимизма с результатами по Шкале диспозиционной надежды К. Снайдера.

Оптимизм и надежду объединяет то, что они связаны, как правило, с положительными ожиданиями по отношению к грядущим событиям. Однако различие состоит в том, что оптимизм может относиться как к настоящему, так и к прошлому и будущему времени, тогда как надежда связана только с будущим.

Связь параметра надежды с оптимизмом была показана Ш. Сейти и М. Селигманом (Sethi, Seligman, 1993). Ученые с помощью Методики CAVE проанализировали материалы, которые слышат и читают представители различных религий, – проповеди, литургии. Анализировались фразы, которые содержали выражения каузального характера – такие, как «потому что», «так как» или «как результат того, что». Отрывки из разных документов были случайным образом перемешаны и розданы тренированным экспертам, незнакомым с источником материалов. Материалы оценивались с точки зрения интернальности, стабильности и глобальности анализировавшихся объяснений. Выявилось, что больший оптимизм, обнаруженный у представителей фундаменталистских религий, соотносится с большими надеждами, которые предлагают их религии.