Елена взглянула на часы: 15:07. Кирилл опаздывал – впервые за полгода терапии. Она коснулась пальцами его последней работы, стоявшей в углу кабинета: женщина с распростёртыми руками в центре кроваво-красного лабиринта. Фигура словно звала к себе, манила войти в этот лабиринт.
«Это то, что я вижу каждый раз, когда закрываю глаза», – сказал тогда Кирилл. «Она зовёт меня вернуться».
Елена провела пальцем по текстуре холста, ощущая каждую неровность. Тактильный контакт иногда давал ей доступ к эмоциям пациента, оставшимся в работе, – интуитивный навык, которому не учат в университетах. Сегодня от картины исходило что-то новое, тревожащее.
Зазвонил телефон. Елена вздрогнула, моментально возвращаясь в профессиональную роль.
– Елена Андреевна, звонил доктор Савченко, – сообщила из приёмной Вера. – Просил перезвонить в конце дня.
– А Кирилл не звонил отменить встречу?
– Нет. Я пыталась дозвониться, но телефон недоступен.
Елена отложила трубку, чувствуя нарастающее беспокойство. После трёх неудачных попыток связаться с Кириллом, она открыла его карточку. Кирилл Орлов, 28 лет. Изначальный диагноз: сексуальная аддикция с навязчивыми фантазиями. Ей вспомнились первые сеансы с ним – замкнутый, сжатый в комок молодой человек, боящийся поднять глаза, когда описывал свои фантазии.
«Что вы чувствуете, когда эти образы приходят?» – спросила она тогда. «Стыд. И… власть, – ответил он, не поднимая глаз. – Как будто я одновременно и господин, и раб».
Классическая амбивалентность, характерная для психосексуальных дисфункций. Но Елена увидела в нём нечто большее – потенциал для её авторского метода «терапии символического отражения». Метода, который вызывал неоднозначную реакцию в профессиональных кругах. «Слишком близко к границе профессиональной этики», – предупреждал Савченко на одной из их встреч. «Ты проникаешь слишком глубоко в подсознание, не имея инструментов контроля».
Но именно это и был её прорыв – использование искусства, созданного пациентом в изменённом состоянии сознания, как окна в подсознание. Кирилл, с его художественным талантом, идеально подходил для этой техники.
Она закрыла папку и встала. Рабочий день ещё не закончился, но Елену не покидало ощущение, что происходит нечто выходящее за рамки обычного пропуска сеанса.
– Вера, отмени мой последний приём. Скажи, что возникли неотложные обстоятельства.
Пока Вера перезванивала пациенту, Елена проверила социальные сети Кирилла. Последний пост – три дня назад, фото незаконченной картины с подписью: «Иногда искусство – единственный способ сказать правду». Полотно было почти полностью чёрным, за исключением светлого овала в центре – словно лицо без черт. Или маска.
В комментариях стояло единственное имя пользователя: VDSavchen. Валерий Дмитриевич Савченко? Елена почувствовала, как по спине пробежал холодок. Совпадение? Но её наставник никогда не упоминал о знакомстве с её пациентом.
Адрес Кирилла был на Петроградской стороне – старый доходный дом, где художники облюбовали коммунальные квартиры под мастерские. Паркуясь, Елена заметила на стене здания граффити – стилизованную греческую букву «омега» в круге. Символ конца, завершения цикла.
