– Интересный… поворот событий, – прошептал он, и голос снова изменился, стал выше, мелодичнее. – Эта глава оказалась короче, чем я планировала…
Его глаза закрылись, и тело обмякло – классические признаки потери сознания от травматического шока и кровопотери. Рябов поднялся на ноги, в руке дымящийся пистолет – очевидно, отобранный у противника в ходе борьбы.
– Нам нужно уходить, – сказал он, проверяя пульс на шее лже-Костина. – Он жив, но без сознания. И здание наверняка окружено людьми Савченко.
– Но как? – спросила Елена, лихорадочно оглядываясь. – Дверь заперта.
Рябов подошел к окну, изучая замок и раму.
– Офис на четвертом этаже, но под окном есть карниз, по которому можно добраться до пожарной лестницы, – сказал он, профессионально оценивая варианты эвакуации. – Это риск, но меньший, чем встреча с охраной Савченко.
Елена посмотрела на папку и USB-накопитель, которые всё еще сжимала в руке. Материальные доказательства, которые могли бы разоблачить всю операцию. Но стоили ли они риска?
– Документы нужно сохранить, – сказал Рябов, словно читая её мысли. – Это единственное, что у нас есть против них. Если мы потеряем это… всё было зря.
Она кивнула, засовывая бумаги и накопитель во внутренний карман куртки, обеспечивая максимальную защиту при предстоящем физическом испытании. Рябов тем временем разбил окно рукояткой пистолета – резкий, контролируемый удар, минимизирующий шум и максимизирующий эффективность.
– Я пойду первым, – сказал он, осторожно выбираясь наружу. – Если со мной что-то случится… бегите в противоположном направлении. И никому не верьте. Даже Александру. Особенно Александру.
Его последние слова наполнили Елену новой волной тревоги – нейроэндокринная реакция, сопровождающаяся выбросом кортизола и адреналина, подготавливающая организм к экстремальному физическому усилию. Она наблюдала, как Рябов балансирует на узком карнизе, прижимаясь спиной к стене здания – техника передвижения, минимизирующая риск падения, но требующая значительного мышечного контроля и координации.
– Ваша очередь, – сказал он, протягивая руку. – Не смотрите вниз. Сконцентрируйтесь на моей руке и стене за вашей спиной.
Елена сделала глубокий вдох, применяя технику контролируемого дыхания для снижения уровня тревоги, и шагнула на подоконник. Ветер на высоте четвертого этажа был сильнее, чем она ожидала, создавая дополнительную сложность для поддержания равновесия. Её тело моментально отреагировало активацией вестибулярного аппарата и проприоцептивной системы – эволюционно древних механизмов пространственной ориентации, критически важных для выживания в подобных ситуациях.
Она осторожно переместилась на карниз, ощущая под ногами узкую полоску бетона, не более тридцати сантиметров шириной. Прижавшись спиной к стене, она почувствовала относительную устойчивость – вертикальная поверхность обеспечивала тактильную обратную связь, необходимую для поддержания ориентации в пространстве.
Рябов двигался чуть впереди, показывая путь к пожарной лестнице – металлической конструкции, ржавой от времени и воздействия осадков, но всё еще достаточно прочной, чтобы выдержать вес двух человек.
– Почти дошли, – подбодрил он её. – Еще несколько шагов.
В этот момент дверь офиса с грохотом распахнулась – звук насильственного вторжения, сопровождаемого экстремальным структурным повреждением. Елена инстинктивно обернулась и увидела в проеме силуэт высокого мужчины. Несмотря на расстояние и сложный угол обзора, она безошибочно узнала Александра – характерная осанка, специфические пропорции тела, уникальный паттерн движения.
