Птица и череп - страница 42

Становилось холоднее. Холод пробирался дальше и дальше, глубже и глубже, у Шина стучали зубы, но теперь это была другая дрожь, словно бы он замерзал изнутри, словно тот песок в его крови оказался льдом. Ощущение безысходности поглотило его целиком, он думал: может, они были правы; может, не стоило ничего делать, не стоило надеяться; может, не стоило вообще покидать дом; может, это он один был неправ и ничего не понимал, когда все другие понимали всё прекрасно.

Может быть, если бы он быть чуточку лучше, то вышло бы иначе.

Может быть.

Внезапно светлое пятно загородило половину и без того никакущего обзора. Кто-то подошел ближе, решил Шин. Он не мог знать, кто – он не видел. Всего лишь более сожалеющее пятно, чем остальные пятна. Хоть он и не знал, кто появился или что появилось перед ним, ему на секунду показалось, будто пятно его понимает, хотя ничего не происходило. Он просто подумал, что пятно пришло именно к нему.

Затем что-то подняло Шина в воздух, потянув за руку, совсем рядом раздалось тихое потрескивание, затем что-то вспыхнуло более ярко в сравнении с пятнами-людьми. Шин попытался удержаться на ногах, но выходило очень плохо, они слишком сильно тряслись, словно он вышел в зимнюю стужу в легкой летней одежде и находился на улице все это время. Пятно-человек не стало пытаться заставлять его идти. Рука Шина оказалась на плечах пятна, стало почему-то немного теплее, всего на какой-то незначительный градус, а затем картинка размытой улицы превратилась в размытое белое помещение, а потрескивание исчезло, сопровождаясь немного неприятным, но знакомым ощущением прохода через портал.

– Делаю это в последний раз, – пожаловалось пятно знакомым мужским голосом, но в голове было так пусто и всё заполнялось ватой, что Шин просто не мог вспомнить, где слышал этот голос. Возможно, где-нибудь в толпе?

Его осторожно опустили на что-то мягкое. Наверное, кровать или кушетку. Шин сполз вниз, но не превратился в желеобразное вещество окончательно, хоть ему и казалось, что вполне может. Он уперся ногами в пол, руками в жесткий край, постарался собрать картинку в кучу, но ничего не выходило. Все вокруг оставалось кромешно белым.

Если Шин не двигался, то состояние казалось неплохим. Немного подташнивало, было холодно, стучали зубы, и мышцы ощущались слабыми и ни на что неспособными, но в целом не так уж плохо. Удерживать себя в сидячем положении казалось для него утомительным, но он держался. Мимолетное тепло, что он почувствовал ранее, быстро испарилось и всё вернулось в исходное состояние.

Среди белого раздавались голоса. Один из них был мужским и незнакомым:

– Ох, вы! – вскрикнул голос восторженно, затем последовала тишина, а после он же добавил. – Ладно, хорошо. Так… что же случилось?

Голос приближался к Шину и постепенно обретал дополнительные незначительные пятна: темное пятно сверху, чуть зеленоватое посередине и какие-то части отличались более темным оттенком, чем белый окружающей комнаты.

Пятно хаотично двигалось перед глазами.

– Видишь? – спросило лаконично пятно, вероятно, показывая что.

– Нет, – ответил Шин, решив, что мотание головой и ложь только усугубят ситуацию. Лгать он бы всё равно не смог – он же даже не разбирал, что ему показывали.

Пятно хмыкнуло. Затем что-то коснулось руки Шина, и на пальцах появились металлические объекты. Он вздрогнул от неприятных ассоциаций, память подбросила фантомное ощущение иглы манипулятора, но ничего похожего не случилось – приборы были холодными, но не настолько, чтобы вызывать еще больший дискомфорт, а также не приносили с собой боль. Что-то рядом несколько раз пиликнуло. До Шина, наконец, добралась идея, что белое вокруг походит на медцентр, и, наверное, он это и был, а сливающееся пятно перед ним – кто-то из персонала. Шин решил называть его врачом.