Люка почувствовал, как у него спирает в груди. Ему ведь даже в голову не приходило, что его тогдашний поступок мог не только принести Джемме физическую боль, но и сломать ей жизнь.
— Прости меня, — глухо выговорил Люка и расслабил узел галстука.
— Все, что ни делается, к лучшему, — еще раз резко хохотнув, откликнулась Джемма и нервно крутнула головой. — Было бы, наверно, много хуже обнаружить беспросветное мудачество Матиаса позднее, убив на него существенную часть жизни. И… И вообще — на фиг. Не хочу скулить тут перед тобой и оправдываться в чем-то. Ты все время говоришь мне, что я лгунья. Но на самом деле, если по большому счету, я тебе никогда не врала. Просто… не договаривала. И ведь именно ты был со мной в самый разгар течки. Ты, а не он! И… И пропади они все эти объяснялки, Люка! Давай на этом закроем тему. Лучше вот о них. — Джемма вынула из кармана своих не по-женски свободных джинсов упаковку тех самых подавителей, что принес Люка. — Ты мне купил отличные таблетки. Меня на такие тратиться жаба всегда душила. Но я теперь понимаю, что зря — сейчас здорово себя чувствую. И башка не кружится, и не тошнит, как после тех, что я раньше пила. И витамины эти все…
— Прости меня, — повторил Люка, по-прежнему думая лишь о том, что только что узнал — о разрушенной жизни, о ничем не заслуженной трагедии, которую довелось пережить Джемме Клее…
— Да простила уж. Умом-то понимаю, что все это было… не со зла. Забыть вот только не могу. Приятельница, которая через подобное прошла, говорит: время нужно. Ну вот… я жду.
Джемма в этот момент была какой-то совсем другой, непривычной. То ли течка влияла, то ли что-то еще, но колючки, которыми она вечно обрастала, оказываясь рядом с Люка, явно затупились. Или и вовсе забыли появиться. К такой Джемме хотелось подойти, обнять, утешить, укачать… Согреть, рогатый все побери! Но Люка понимал, что это будет самой большой глупостью, которую только можно придумать. Обнимать девицу, к которой, кажется, и так неровно дышишь, в то время как она сама вся на инстинктах, и при этом только для того, чтобы ее просто по головке погладить? Серьезно? Нет, надо было уходить от нее подальше. Тем более что сегодня в офис опаздывать было ну никак нельзя. Встреча, назначенная на утро, была важна.
— Я оставлю тебе немного денег. Ну… чтобы восполнить те, что у тебя украли, — Люка полез в бумажник и выложил на стол пару купюр. — Если тебе сегодня никуда не надо, можешь остаться здесь. Я вернусь поздно. А ты сможешь еще… поспать.
— Увы! — Джемма легко рассмеялась. — Мне в студию надо на занятия. Препод будет ждать.
— Он… волк?
— Человек. Но злой, как собака. То что надо, короче… А деньги эти я тебе потом верну. У меня есть.
Люка вздохнул:
— Я бы тебя подвез, но нос у меня от этих штук, боюсь, скоро отвалится.
— Ты с ними очень смешной, — согласилась Джемма, глянула косо и, не удержавшись, снова прыснула от смеха — уже совершенно точно искреннего, а не наигранного, как раньше.
Люка улыбнулся в ответ, почему-то при этом чувствуя острое, фантастически приятное облегчение… или даже освобождение. Этот неожиданно мирный, а не скандальный, многое объяснивший разговор с Джеммой, как оказалось, был Люка очень нужен. Да и Джемме, наверно, тоже — вон, даже повеселела после.
Встреча, на которую спешил Люка, не была связана с делами музыкальными. Или была — тут уж как посмотреть. Дело в том, что Люка, едва выйдя из тюрьмы, затеял собственное негласное расследование. Было очевидно, что надо найти тех, кто злоумышлял против него или кого-то из состава MobiuStrip. А может, и против всех сразу! Первой, естественно, была мысль о нечистоплотной конкуренции на музыкальном рынке. Но нанятый Люка детектив довольно быстро убедил его, что версий может быть несколько. И столь же перспективна, как конкурентная борьба, например, такая: какой-нибудь отвергнутый фанат Пауля Зиверса или Зига Эбеля, на котором тоже вечно висли какие-то совершеннейшие неадекватки, вполне мог захотеть жестоко отомстить своему бывшему кумиру.
