— Если ты все еще не поняла: я не имею такой привычки.
— Не за это, — Джемма опять с силой потерла правое плечо — от локтя через тут же скрутившийся рукав футболки вверх, а после резко вниз. — Мне тот парень, который теперь вроде как мой антрепренер, сказал… Короче, спасибо, что решил… помочь мне с карьерой. Это было лишним, но…
— Глупости, — возразил Люка, чувствуя, как наливаются жаром уши и щеки («И вот кто, спрашивается, просил болтать?!»). — У тебя талант. А я все-таки продюсер, который привык не путать божий дар с яичницей.
— Я теперь подозреваю, что и за учебу мою заплатил тоже ты, а потому чувствую себя обязанной, — Джемма запустила пальцы в волосы на затылке и, кажется, даже дернула себя за них. — А я не люблю… Короче, я должна сказать тебе кое-что, — она нервно притопнула ногой и вновь коротко и смущенно глянула на Люка. — У меня нет стопроцентной уверенности в том, что ты — отец моих детей. За пару дней до того, как ты… До того, как тебе подсыпали левой наркоты, я была… с другим волком. Течка у меня тогда еще не началась, и я не предохранялась. А в роддоме девицы, которые лежали со мной в одной палате, говорили, что непосредственно перед течкой, когда организм к ней уже готов, очень даже можно залететь. Я… Я честно, не знала до этого. Мама… мама никогда не говорила со мной на эти темы. Она… У нас было не принято в семье…
— Я слышал, ты порвала с родными…
Джемма промолчала. Смотрела она теперь куда-то в сторону. Так, что Люка отчетливо видел ее щеку и то, насколько сильно она сжала челюсти, борясь с накатившими чувствами.
— У меня очень… религиозная семья. С ними… сложно. Я, только когда забеременела, поняла, что вся моя жизнь после того, как я ушла из дома — протест. И все мужчины, с которыми я спала. И даже ночной клуб и пилон. А тут вдруг все стало очень серьезно — дети в животе… Трое. Аборт? О нем и думать не смогла — все-таки, как видно, не так уж сильно я против позиции мамы, которая всегда говорила мне, что это величайший грех… А если детей оставлять — конец карьере. Конец вообще всему! Если, конечно, не удастся найти того, кто поможет хоть немного…
— Так что же ты к тому «другому волку» не пошла? Зачем стала осознанно врать именно мне? Просто потому, что я богаче? — не сдержавшись, высказал давно наболевшее Люка.
Информация о том, что отцом детей Джеммы теперь уже совершенно точно был какой-то другой, вполне реальный оборотень, задела неожиданно сильно. Неужели он — известный своей рассудительностью и практичностью успешный бизнесмен Люка Бремер — все это время подсознательно рассчитывал, что малыши действительно от него?..
— Я к нему пошла, — Джемма по-прежнему не поднимала глаз и все сильнее растирала себе правую руку — так, словно та болела. — Первым делом к нему и двинула, но… Но он выгнал меня…
— Из-за беременности? — поразился Люка.
— Нет. Тогда… Тогда о беременности я еще не знала, — Джемма вздохнула и неожиданно запрокинула голову вверх, будто вдруг увидела что-то очень интересное на потолке. — Он… Он был моим любовником, я считала, что женихом. И… я ошиблась. Потому что человек... ну, или волк, который бы меня любил и хотел сыграть со мной свадьбу, никогда бы… — Джемма вдруг развела руки, по-прежнему глядя куда-то вверх, а после с силой хлопнула себя ладонями по бедрам и вдруг рассмеялась — зло и коротко. — Короче, после того, как ты, Люка, меня трахнул тогда, Матиас решил, что я его не достойна. Грязная я, видишь ли. Под другим лежала. И пахнет от меня другим волком. Я приползла к нему, чтобы он меня пожалел и утешил. А он меня выгнал. Просто взял и выгнал. Сказал, что я шлюха, что он всегда знал: ночной клуб для таких, как я, — самое место… Что полукровки — вообще только для того и годны, чтобы подстилкой служить. Короче, много чего сказал…
