Пуфик и Тайна Облачных Цветов - страница 3

– Ой, как красиво! – восхитился Ушастик, его уши весело подпрыгнули. – Как будто сокровище! Спасибо, Пуфик! Ты прав, я сейчас же понесу их домой! Мама и Пушинка будут в восторге!

Он аккуратно взял лист с нашим «шедевром» и побежал к знакомой тропинке, ведущей к их уютной норке под корнями старого дуба. Его шаги были лёгкими, а спина – прямой. Тот холодок печали, что я чувствовал, растаял, как утренний туман на солнце, сменившись тёплыми волнами надежды и предвкушения. Я улыбнулся. Помочь Ушастику было приятно! Но… я тут же снова сосредоточился. Ведь холодок от Ушастика был не тот, пронизывающий. Главный Цветок всё ещё вянет. Значит, Расколотое Сердце – где-то ещё.

Я решил двигаться дальше, туда, где лес становился гуще и сумрачнее. Пробираясь сквозь высокую траву и перепрыгивая с кочки на кочку (летать в чаще было почти невозможно), я вдруг услышал громкий, недовольный голос:

– Ах ты, непослушная штука! Ну почему опять? Совсем меня не слушаешься!

Я осторожно раздвинул ветви куста и выглянул. На небольшой песчаной площадке у ручья стояла Лисичка Рыжуля. Её пушистый рыжий хвост сердито подрагивал, а лапки были перепачканы мокрым песком. Перед ней возвышалась… ну, это должно было быть похоже на башню. Но башня эта была кривой, мокрой и явно только что рухнула с одной стороны. Рыжуля, топая лапкой, пыталась слепить из песка новый кусок стены, но песок предательски расползался.

– Вот! Опять! – почти зарычала она в сердцах, швырком отбрасывая мокрую песчаную лепёшку. – Ничего не получается! Хотела самый красивый замок в лесу! Чтобы все ахнули! А он… он как куча мусора! – Голос её вдруг дрогнул. – Я стараюсь… очень стараюсь… а всё равно ничего путного не выходит…

В её голосе послышались слёзы досады и разочарования. И снова я почувствовал холодок. Сильнее, чем у Ушастика. Отчаяние и злость на себя. Я выбрался из кустов.

– Рыжуля? – позвал я осторожно. – Что случилось?

Лисичка резко обернулась. Увидев меня, она сначала нахмурилась, потом удивлённо прищурила свои хитрые глазки.

– Пуфик? Ты что тут делаешь? Небось, с высоты мой «замок» похож на кротовую кучу?

– Нет, – честно ответил я. – Я видел, как ты стараешься. И у тебя уже кое-что получилось! Вот эта башня… она была высокой. А эта стена – ровная.

Рыжуля фыркнула, но перестала топать.

– Пф! Высокой? Она свалилась! А стена – поплыла! Песок слишком мокрый, или слишком сухой, или я не умею! Белочка Чипа говорит, что у меня лапки не для лепки, а только для того, чтобы орехи воровать. Может, она права? – В её голосе снова зазвучала горечь.

– Неправда! – твёрдо сказал я. – Лапки у тебя замечательные! Ловкие! Просто… может, песок не тот? Или место? Видишь, тут у самого ручья, земля влажная. Песок всё время мокнет. Давай попробуем там, повыше? – Я показал лапкой на небольшую пологую дюну чуть в стороне, где песочек был суше и желтее.

Рыжуля недоверчиво посмотрела туда, потом на свой развалившийся замок, потом на меня.

– Там? А что… правда поможет?

– Не знаю, – честно признался я. – Но попробовать стоит? Я помогу носить песок! У меня есть идея для башен!

Мы перебрались на новое место. Песок здесь был идеальным – рассыпчатым, но хорошо лепился. Я, используя свои маленькие крылышки как лопатки и веера, помогал Рыжуле носить воду из ручейка в скрученном листе лопуха – по капельке, чтобы не переувлажнить. Мы лепили стены, башни, прокладывали «дороги» из гладких камешков. Рыжуля оказалась очень старательной и даже придумала сделать зубцы на стенах из маленьких палочек. Она сосредоточенно вылепливала каждую деталь, её язычок торчал от усердия. Постепенно её хмурость сменилась сосредоточенностью, а потом и азартом.